— А вы, Штирлиц, останьтесь, — сказал ему Гера. — У нас к вам будут еще вопросы. Всего доброго, Евгений Матвеевич! Звоните, пропуск всегда выпишем…

— Но я, собственно, мало что помню. — Игорь развел руками. — Во время панихиды Олег был потрясен. Рассказывал, как они все дружили — все вместе.

— Говорят, будто это заказное убийство связано с каким-то журналистским расследованием, проводимым этой погибшей девушкой, — сказал Валерий.

— Не знаю… По крайней мере, мне было бы известно… — Игорь пожал плечами. — Кстати, напомню, это двойное убийство произошло на другой день после того, как к ней приехал Гена Лагутин.

— Погоди, погоди! — Валерий заходил по кабинету, сложив руки на груди, что свидетельствовало о его волнении. — Вспоминаю тот наш разговор. Убийца каким-то образом свободно проник к ним в дом. Кажется, они втроем пировали. Потом они легли спать, а он выстрелил в спящих из «ТТ». И даже был его фоторобот, если не ошибаюсь?

Он переглянулся с Герой.

— Давай звони в Питер своим коллегам! — сказал Гера. — Что-то мне подсказывает… Спроси, чем закончилось дело, и, вообще, все подробности… А ты, Игорек, свободен. Все, что возможно, мы из тебя уже вытрясли. Может, еще догонишь Евгения Матвеевича. И привет семье.

Валерий набрал код Петербурга 812, номер, стал ждать, покусывая губы.

— Это ГУВД? Здравствуйте, коллеги! Старший следователь управления по расследованию особо важных дел Генпрокуратуры Валерий Померанцев вас беспокоит, — сказал он. — Мы высылаем вам по факсу запрос, а вы срочно подготовьте и вышлите нам все данные по делу об убийстве московского журналиста Геннадия Лагутина и журналистки из Петербурга Лилии Зайцевой.

— Вам все дело прислать по факсу? — удивились в Питере. — Это же несколько томов! К тому же оно…

— Нет, нам нужны только обстоятельства их гибели, протоколы осмотра и опросов свидетелей.

Факс из Питера Зоя принесла и положила им на стол через двадцать минут. Они сразу накинулись на протокол обследования места преступления.

Оба журналиста были убиты у себя на квартире во время сна выстрелами в лоб из пистолета «ТТ» с глушителем. О возможном глушителе говорит тот факт, что соседи не слышали выстрелов, хотя в доме хорошая слышимость. Зато еще до появления у Зайцевой компьютера было слышно, как в ее квартире стучала пишущая машинка. А в этот вечер там пировали, громко разговаривали и смеялись. Никакой ссоры или брани слышно не было. Потом стало тихо до самого утра. Еще соседи показали, что один из пирующих говорил с кавказским акцентом.

— Я тебя сделаю не звездой, нет, суперзвездой нашей эстрады! — сказал Белявский Юле, когда они остались наконец вдвоем.

— А где Саша? — спросила она, запинаясь от выпитого вина. — Он только что здесь был.

— Пойми, дурочка… — Он сжал ее узкое плечо. — Таких, как Саша, в своей тайге ты могла бы найти десяток. В Москву ты приехала совсем не за этим. Я правильно говорю? Ты приехала за славой, хочешь блистать, чтоб тебя земляки увидели по телевизору, поскольку там, среди оленей и медведей, никто не поймет и не оценит. Там тебя будут насиловать, награждать сифилисом и не давать на аборт… Я прав?

— А ты там был? — пьяно сощурилась она. — Чего болтаешь? Ты видел тайгу и медведей?

И был, и видел, и охотился… — он кивнул на стену, где висела медвежья шкура. — Туда можно только за этим и ехать. А жить — здесь. А вот этого, — он кивнул на шкуру ягуара, лежавшую на софе, — я подстрелил в Гватемале. Теперь поняла, куда попала?

— Еще не совсем… — Она икнула. — Ну ты меня и напоил. Это специально, да? Ой… Никогда столько не пила.

— Ты же сама видишь, каким успехом пользуешься… — продолжал он. — А у меня в гостях очень не простые люди. Но все они — вот здесь… — он хлопнул себя по заднему карману брюк. — В моем кошельке. И если я только захочу, они сразу сделают тебя звездой, а не какой-то жалкий клип, про который все завтра же забудут. И для этого тебе не придется со всеми подряд трахаться. А только со мной…

— А, все вы козлы… Саша! — жалобно позвала она, поскольку ей вдруг стало нехорошо.

— Да что там Саша?.. — Он отпустил ее, пьяно махнул рукой и сел на софу. — Сказать тебе, где сейчас твой Саша и чем он занимается, причем с моей женой? Тем же, чем сейчас займемся мы с тобой.

— Неправда… — Она приоткрыла свой пухлый ротик и замотала головой.

— Сама знаешь, что правда. Ты же видела, как она увела его…

— Неправда… — повторила она еще более жалобно. — Мы с ним пожениться хотим.

Он пожал плечами, взял пульт и включил монитор. И она увидела сверху спальню с огромной постелью, на которой возилась голая пара — ее Саша и красивая, полнотелая женщина, жена хозяина.

— Убедилась? А чем ты занималась с Олегом Быстровым? Показать? — он снова махнул рукой. — Чего уж теперь целку-то из себя строить…

Он завлек ее сюда, в эту комнату в огромном загородном доме, после большого пира с обильными возлияниями, который Эдуард Григорьевич время от времени давал для своих гостей. Сегодня среди них были министры, звезды шоу-бизнеса и кино, генералы, старые консерваторы и молодые реформаторы.

Саша явился с Юлей, и Антон проследил, чтобы их разъединили во время танцев в саду, на свежем воздухе, когда хозяйка попросила своего юного фаворита покатать ее на лодке по Москве-реке.

— Ну и пусть… Она его заставляет, грозит уволить, он мне сам рассказывал… Пусти, слышишь! Я сама… А этот смешной, толстый дяденька, который представился Николаем Борисовичем, он правда менеджер у самой Софроновой? — спросила она, пока он снимал с ее плеча тоненькую бретельку.

— Все правда… — грустно сказал Белявский. — Для того я вас и познакомил. Запомни: все эти смешные дяденьки и тетеньки пришли сюда в надежде, что я им отстегну. На кино, на партийное строительство, на выборы, на инвестиции, на продолжение реформ или на их свертывание… А на самом деле все на тех же баб, на Канары, на Ниццу… Одна ты сегодня ничего не просишь у дяди Эдика… А ведь сегодняшний прием я устроил специально для тебя.

— Неужели? — охнула она, по-детски прикрыв рот ладошкой. — Врешь ведь.

Он погрозил ей пальцем:

— Не веришь? А я вот три дня ждал, чтобы остаться с тобой наедине.

— Некоторые обещали ждать меня годами… — вздохнула и потянулась она и опустилась с ним рядом на софу. — Только без рук. И сразу не заваливай, ладно? Можем мы поговорить по-человечески?

Потом провела пальцами по шкуре ягуара.

— Класс… — протянула она. — Это настоящий тигр?

— Это ягуар. Я его убил в Центральной Америке. Хочешь подстрелить такого же?

— Хочу. А ты возьмешь меня?

— Смотря как будешь себя вести. Я хотел тебе сказать. Никогда не верь им… — мотнул он головой в сторону двери. — Этим, кто обещает ждать. Они ничего и никогда не дождутся. И всю жизнь будут обслуживать других. Вот и выбирай.