Количество щупалец ничего не говорит также и о высоте ранга, как предположил однажды мастер Магнус. У могущественных колдуний щупалец бывает меньше, чем у простых носителей клинков.

В конечном итоге подсчитывание щупалец и попытки прийти, исходя из их числа, к каким-то заключениям являются бессмысленными. Все равно что пытаться определить, крестьянин данный человек или рыбак, сосчитав число волосков у него в носу.

Отрывок из «Свода наблюдений над опустошителями» мастера очага Дангильса

Габорн отвернулся от убегавших чудовищ. Они уже не нападут. Благодаря оставшимся у него Силам Земли в этом он, во всяком случае, был уверен.

Бояться нечего.

Считать свои потери ему тоже было ни к чему. Он пережил смерть каждого: двадцати четырех человек. Пали двадцать четыре человека, и всякий раз он чувствовал себя так, словно отрывалась какая-то часть его самого.

Он пытался их предупредить, окликнуть во время боя. Этим он хотел послужить Земле и надеялся, что Земля вернет ему силу.

Но не дотянулся до них. Чувствовал опасность, выкрикивал про себя предупреждения, но это было все равно что окликать глухих.

Иом и Миррима задержались, остались с Хосвеллом. Габорн же спешил начать поиски среди павших опустошителей Пролагателя Путей. Хроно его поехал с ним.

Рядом вдруг заревел великан Фрот. Габорн посмотрел на него. Тот показал на бегущих опустошителей, снова заревел. В реве его слышался вопрос. Он хотел знать, почему Габорн отпускает врагов.

– Это была великая победа, – сказал Хроно. – Так о ней и напишут.

Нечасто случалось Габорну слышать похвалу от своего летописца.

Он перебрал в памяти сделанное. Вдоль колонны опустошителей он ехал, прислушиваясь к Силам Земли, пока не ощутил, что настал самый подходящий момент для атаки. Результат налицо – убито более двух тысяч опустошителей. И не такая уж большая цена за победу – жизнь двадцати четырех человек.

Хроно прав. Великая победа.

Раненых тоже было немного. Они сидели на поле битвы, сами перевязывая свои раны. Биннесман, увидев, что вильде проломила череп огненной колдуньи и начала есть, отправился к ней.

Нынче он разрешил своему созданию вступить в бой. Едва началась атака, вильде соскочила с лошади и ринулась в самое пекло, с невероятной свирепостью убивая чудовищ голыми руками. Скольких она убила, Габорн даже не пытался сосчитать.

Рыцари расселись кто где, начали чистить и точить оружие. Разведчики приступили к подсчету убитых.

Второй раз атаковать опустошителей было невозможно. Не хватало копий.

Габорн только подумал о новой атаке, как сразу же ощутил тревогу. Среди опустошителей произошла какая-то перемена. Какая, он пока не понимал, но знал, что второй раз не будет столь же удачным.

Биннесман оставил вильде, пошел к раненым. К нему присоединились Иом и барон Кирка.

Габорн сказал Аверан:

– Пойдем со мной. Поищем, вдруг да наткнемся на Пролагателя Путей.

Он спрыгнул с лошади, помог спуститься девочке. Он обещал Аверан, что той не придется есть мозг опустошителя прилюдно. И потому, когда за ними пошли было какие-то рыцари, он махнул рукой, веля им остаться.

Они спустились на тропу опустошителей, начали бродить вместе среди трупов. Все равно что спустились в могилу. Сильно пахло взрыхленной землей. Кругом громоздились, загораживая свет, окровавленные серые туши. Над ними вились гри, садясь время от времени на трупы. Эти мелкие черные твари походили на летучих мышей своими коготками на концах крыльев, которыми они цеплялись за шкуры опустошителей. Но на этом сходство с летучими мышами кончалось. У гри, как у самих опустошителей, были, кроме крыльев, еще четыре маленькие лапки и безглазые головки с тонкими щупальцами. Садясь на трупы, они забирались в складки кожи в поисках укрытия и пищи – кожных червяков-паразитов, которые досаждали опустошителям при жизни.

При приближении людей гри издавали тихий писк, отползали подальше или улетали.

Аверан неторопливо изучала каждого опустошителя. Веснушчатое личико ее было напряжено, светло-голубые глаза смотрели настороженно. На одного носителя клинка она глядела особенно долго, прищуриваясь и наклоняя голову набок, словно присматривала яблоко на лотке.

– У него тридцать шесть щупалец, – сказала она наконец. – И рост большой. Но лапы какие-то хилые, болел, видно.

Габорн жаждал знать об опустошителях как можно больше.

– А количество щупалец что-нибудь означает?

– Когда щупалец много, опустошитель может чуять лучше и слышать лучше, – отвечала Аверан. – Но это не всегда так.

– Ты знаешь, кто станет новой предводительницей орды?

Аверан задумалась.

– Я не знаю, кто из них еще жив. Габорн кивнул.

– Но в Каррис они не вернутся?

– Нет, – сказала Аверан. – Мне кажется, нет. Вы отбили их нападение, а когда людям это удается, опустошители начинают тревожиться.

– Почему?

– Потому что в прошлом мы их побеждали, – сказала Аверан. – Эрдену Геборену помогали в бою Победители. Для опустошителей они сияли, как солнце. И ослепляли их.

Эрден Геборен сражался с опустошителями две тысячи лет назад и уничтожил почти все их войско. По древним сказаниям, войско это во много раз превосходило его собственное. И Габорну приятно было услышать, что опустошители тоже помнят о той старинной битве и по-прежнему боятся Победителей.

– Почему они не пожинали знания в Каррисе? – спросил он. – Я видел трупы. Все были целы.

– Потому, – сказала Аверан наставительно, словно разговаривая с ребенком, – что добыча достается самым могущественным лордам опустошителей. Мертвецы принадлежали Великой Воительнице. Она должна была их распределять. Но вы ее убили, а младшие колдуньи испугались грозы, да и отступали они в панике. Боялись, видимо, что вернулись Победители. В любом случае, им было не до того.

Это Габорну было понятно. Среди людей тоже при распределении военной добычи право выбора первыми имели капитаны и сержанты.

Аверан остановилась возле другого опустошителя и снова долго разглядывала его. К этому времени они осмотрели почти треть павших.

– Может быть, этот, – сказала она наконец, – Я не уверена.

Она подошла к заднему проходу чудовища, принюхалась и, сморщившись, отпрянула.

– Он? – спросил Габорн. Девочка покачала головой.

– Не уверена. Не могу разнюхать как следует, чтобы понять.

– Но что-то ты учуяла?

– Только его предсмертный вопль. Умирая, опустошители всегда кричат, чтобы услышали другие. Иначе я бы вовсе ничего не могла учуять.

Габорн тоже подошел к отверстию над задним проходом чудовища. Щупальца там были влажными и липкими, не такими, как на голове. Он принюхался и уловил некий запах. Аверан назвала его «воплем», но он был совсем слабым и напоминал запах заплесневелого чеснока.