Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так и будешь сидеть весь в себе? – говорит.
– Этот урод с моей дочкой. Сука… – вскипел я, – а эта проблядь. Идеальная парочка. Я знал, кому она только ни давала, все меня предупреждали, говорили, что её полрайона переебало. Только я не слушал.
Терри сурово посмотрел на меня, будто он раздражён.
– Сексистские рассуждения, мать вашу, мистер Гэллоуэй. О чём это ты? Что плохого, если девчонке хочется хорошего хуя? Мы тоже пофачиться не дураки.
Я подумал, что он решил меня подзавести, но нет, но это серьёзно.
– Конечно, но я-то толкую про то время, когда мы были, типа, вместе.
На это Терри ничего не ответил. Обернувшись, он заметил, как в паб заходит дядя Алек, и заорал:
– Алек!...
Алек, похоже, совсем схуебился. Направляясь к нам, идёт согнувшись.
– Чё с лицом-то? – спросил Терри.
– Да ходил к ней сегодня… – угрюмо проскрипел он, – к Этель.
– Вот как, – выдавил Терри.
Это значит, Алек ходил на кладбище, или в придел вечного покоя, так это, по-моему, называется в крематории. Этель – это его жена, погибшая в пожаре. Задохнулась дымом. Это было давным-давно, когда мы только познакомились. С тех пор сын Алека с ним не разговаривает, потому что считается, что в пожаре виновен он. Кто говорит, что это Алек бухой на газу сковородку оставил, другие, что короткое замыкание. Что бы там ни было, ни ему, ни ей не посчастливилось.
– Чего будете пить? – спросил Терри Алека, потом меня. Я пожал плечами, Алек тоже. – Тогда довертесь моему вкусу, будет весело.
Кошмар на улице Вязов
Голова гудела, а во рту было сухо, как у монашки в промежности, и я решил сесть на автобус и отъехать домой передохнуть немного перед походом в клуб к Карлу. Наблюдая, как линия уличных фонарей расщепляется на отдельные пятна света по мере приближения, я вдруг понял, что нахожусь совсем рядом с новой хатой Ларри Уайли, и подумал, не купит ли он у меня таблов. Домофон сломался, но дверь оказалась открытой. Поднимаясь по лестнице, я почувствовал, как сходит на нет таблеточный приход и проступает конкретный бодун со вчерашнего.
Терри тот ещё крендель, умеет бухнуть. Он называет это подготовкой к пивному фестивалю. На этих тренировках он выкладывается по полной и начал загодя. Лет как пятнадцать тому. Занимайся Билли боксом с такой же целеустремлённостью и самоотдачей, он стал бы чемпионом по всем версиям.
Я нажал на звонок, зная наперёд, что совершаю ошибку. Я сам нарываюсь на головняки и ни хера не могу с этим поделать. Худшее уже случилось, остальное – лишь детали.
Не пофиг ли?
Ларри подскочил к двери живей, чем обычно, и после паузы прокричал:
– Кто там?
– Голли, – ответил я.
Ларри бегло взглянул на меня и проверил, нет ли кого на лестнице. Он был упорот в кашу, паранойя вырывалась из него настолько осязаемо, что хоть бутерброд намазывай.
– Заходи, – говорит, – живо.
– Чё случилось? – выдохнул я, когда он затолкнул меня в дом, захлопнул дверь и закрыл на два поворота два невъебенных цербера.
Он указал на комнату.
– Тут такая херня происходит. – Он махнул рукой, бессмысленно глядя перед собой. – Я жирного Фила порезал, – запечатал он.
Хотелось свинтить сразу же, но обратный путь преграждало слишком много железа, а душевное состояние Ларри было слишком неустойчивым даже по его собственным, опасным для окружающих меркам. Кроме того, мне было не страшно, даже интересно. Я решил, что теперь не самый подходящий момент, чтобы спрашивать, зачем он порезал Фила.
– Ну и как он?
Ларри посмотрел на меня, как будто я обурел не на шутку, но тут же расплылся в прекрасной сверкающей улыбке.
– Хуй знает. – Тут пача его приняла деловое выражение: – Спида реального не надо? – В голосе его звучало плохо прикрытое нетерпение.
Я пришёл продавать, а не покупать.
– Ну да, у меня у самого таблы отличные с собой, Ларри… – сказал я, но он уже не слушал.
Я пошёл за ним через коридор и в кухню. Жирный Фил сидел на кухонном столе. Я кивнул ему, но он уставился вдаль, как будто что-то выглядывая. К животу он прижимал кусок тряпки, запачканной кровью, но не пропитанной – на пол, короче, не капало.
Ларри был напряжённо воодушевлён. Я подумал, не заложил ли он спидака.
– И придём обратно к «до»… – пропел он с интонацией из «Звуков музыки» наигранно самодовольно, заложив большие пальцы за воображаемые подтяжки. Затем он вынул из серванта стаканы, бутылку «JD» и плеснул по большому глотку нам обоим. – Где, бля, кока-кола? А? – спросил он и заорал в комнату: – КТО СПИЗДИЛ КОКА-КОЛУ, БЛЯ?
Из комнаты послышались шаги, и вошла Мюриел Мейти с бинтом и ножницами. На ней была мужская футболка, наверное Ларрина. Она напряжённо взглянула на меня и подошла к Филу.
– Колы нету? – спросил Ларри, на лице которого застыла укоризненная улыбка.
– Не-а.
– Сходи в гараж, принеси бутылочку, да поживее, – стал подгонять он. – Это ты высосала всю колу. Я даже гостю выпить не могу предложить.
Мюриел резко повернулась и замахнулась на Ларри ножницами. Её прямо-такие трясло от злости.
– Ты, бля, допрыгаешься! Ты меня достал, Ларри, пиздец как достал!
Ларри посмотрел на меня и осклабился. Он развёл руки и выставил ладошки.
– Всего лишь поинтересовался наличием кока-колы. Придётся пить чистый, Голли. Чин-чин, – сказал он, и мы проглотили вискарь.
Из той же спальни вышла Шерон Форсит. Она смотрела на происходящее с неподдельным возбуждением и благоговейным страхом, как молоденькая актриска, получившая роль в большом кинопроекте.
– Беспредел… привет, Эндрю, – улыбнулась она.
На Шерон был бутылочно-зелёный топик, открывающий живот с пирсингом в пупке. Раньше я такого не видел. Смотрелось она как мегасексапильная шлюха.
– Потрясающе, Шерон, секси, – сказал я, указывая на живот.
– Нравится? Мне кажется – просто круто, мистер Макутто, – хихикнула она.
Жирные волосы, растрёпанная причёска, ей не помешало бы помыться. Я мог бы предложить сам её искупать, если б она согласилась пойти со мной во «Флюид». Карл, правда, такую публику не жалует. Называет их «лоховской сегмент». Жестковато, хоть это, типа, и шутка. Мне Шерон всегда нравилась, она приняла меня, когда я откинулся с зоны, настоящей зоны, несколько лет назад. На зоне я только о сексе и думал, но когда вышел, в голове столько было дерьма из-за этой сучки Гейл, что у меня просто не стоял. Вот с Шерон, с ней мне за нестояк стрематься не приходилось. Она, что называется, умеет себя вести. Выслушивала мои рассказы из серии «вот что тюрьма с человеком делает».