Сципион, похоже, расслабился вечером, ведя беседы с греками за чашей вина. Военачальник, он расхаживал повсюду в сандалиях и легком греческом хитоне и посещал спортивные игры в гимнастическом зале. По иронии судьбы новые дебаты по поводу Сципиона закончились отправкой представителей сената для расследования в Сицилию, с полномочиями сместить его. Сципион подготовился к приему проверяющих, устроив генеральную репетицию вторжения. У берега сенаторы держали галеры, готовые к бою. В гавани несколько сот конфискованных транспортов стояли на мертвом якоре. В арсеналах находились горы зерна и оружия. У причалов ждали наготове баллисты и катапульты, в основном захваченные в Сиракузах. Самое главное, на плацу маршировали туда-сюда новые легионы, слаженные как машины.

У сенаторов было достаточно опыта, чтобы оценить высокий уровень, когда он имел место. Довольные появлением этой новой армии, которая почти ничего не стоила казне, они вернулись в Рим, чтобы превозносить Публия Корнелия Сципиона как достойного сына своего отца, храброго воина, приверженца древних традиций.

Это было началом благоволения к Сципиону со стороны сената, и после этого Сципион стал пользоваться его полнейшей поддержкой. Вслед за пышным парадом вторжения Сципион потребовал, чтобы началось настоящее вторжение. Когда его воины сели на корабли, его постиг сокрушительный удар, который он скрыл. От Сифакса прибыли посланцы и сообщили, что вождь нумидийцев считает, что должен быть предан Карфагену. Личное письмо предостерегало Сципиона от ведения кампании, в которой Сифакс будет выступать его противником. «Не высаживайся в Африке».

Сципион не стал обнародовать это предупреждение. Чтобы объяснить появление нумидийцев в расположении своего лагеря, он сказал, что их царь, Масинисса, просил его поторопиться. Потом Сципион отдал всем приказ подниматься на корабли.

На рассвете Сципион вступил на борт флагманского корабля, который вместе с боевыми галерами стоял в ожидании, готовясь сопровождать конвой из 400 различных судов и примерно 30 000 солдат, включая команды боевых кораблей. На палубе он собственноручно зарезал жертвенную овцу и выбросил ее внутренности в море. Свидетели говорили, что он призвал силу Нептуна на помощь римским кораблям.

Сципион молился: «Дай мне силы испытать судьбу в борьбе против карфагенян».

Протрубили трубы, и Сципион призвал лоцманов вести суда к побережью Сирта, к востоку от Сиракуз. Когда последний корабль конвоя оказался за пределами слышимости толпы, собравшейся на берегу, он изменил приказ. Лоцманам надлежало вести корабли прямо в Карфаген.

Прошло две недели, прежде чем из Африки прибыла галера с первым сообщением об экспедиции. Пребывающей в ожидании толпе в Сиракузах было объявлено: «Победоносная высадка, город одним ударом захвачен вместе с восемью тысячами пленных и огромными трофеями». В доказательство на борту галеры были предъявлены пленные и ящики с ценностями.

Дела, однако, обстояли не слишком хорошо.

Самый черный час Сципиона

Африка пробудилась от спячки мирного времени, чтобы оказать сопротивление захватчику. Поэты всегда считали символом Африки женщину. Согласно легенде, царицей Карфагена была Дидона, завоеванная, а потом брошенная Энеем, предполагаемым «родоначальником» римлян. Сам Карфаген, по преданию, был основан сбежавшей дочерью тирского царя. Ее имя было производным от обожествленного имени Тиннит (Великая Мать), храм в честь которой венчал холм Бирсы. Он символизировал борьбу Африки против Европы, достижений древней культуры против варварства. Регул, захватчик, сам верил в то, что станет завоевателем Африканского побережья, но оказался отброшенным назад, в море.

Неуловимые силы неожиданно вознамерились противостоять Сципиону, тоже римскому консулу, после его дерзкой и успешной переправы в середине лета 204 года до н. э. Он высадился на побережье возле Утики. Этот приморский город, который был старше Карфагена (Утикой его называли римляне), вызывал, как и морская империя Карфаген, зависть Марцелла и занимал, кроме того, важное стратегическое положение, поскольку находился вблизи устья реки Баграда, ближе чем в 20 милях от ее младшей сестры, Бирсы. Он рассчитывал на то, что сможет завоевать или молниеносно атаковать Утику. Сделав так, он мог бы получить укрепленную базу, открытую к морю, на расстоянии однодневного марша до защитного земляного вала Карфагена. Неожиданно этот финикийско-греческий город оказал сопротивление и отбил атаку. Сципиону пришлось вести осаду во враждебной стране.

Само побережье оказалось враждебным. Сципион рассчитывал на то, что поднимет внутренние земли — десятки тысяч нумидийцев, подчиняющихся Сифаксу, — против карфагенян. Однако Сифакс, как он и предупреждал Сципиона, мобилизовал свои воинские ресурсы на помощь Гасдрубалу, сыну Гисгона, у которого оказалось мало людей. И виной тому в какой-то степени стала женщина. Это была Софонизба, дочь хитроумного Гасдрубала. Софонизба, юная красавица, брала у греческих учителей уроки музыки и обольщения. Она была предана своему отцу и Карфагену. Гасдрубал скрепил свое соглашение со старым нумидийцем, отдав ему в жены Софонизбу, чтобы она докладывала о том, что он делает, и оказывала на него влияние. Она прекрасно справлялась и с тем и с другим.

Масинисса тоже сыграл свою роль, когда появился на линии осады. Сципион полагал, что сможет воспользоваться некоторым количеством нумидийских всадников изгнанного вождя. Их оказалось только две сотни. У Масиниссы не было никаких видимых ресурсов, кроме ручного оружия и неиссякаемой силы духа. Он со смехом рассказывал, что его бы настигли и убили, если бы он не распустил слухи о своей гибели.

Какая-то женщина, загадочная старая предводительница племени, ночная разбойница, и молчаливое враждебное побережье почти без гаваней — все это вместе создало Публию Корнелию проблемы, которые нельзя было просто решить силой оружия его легионеров. Наступила зима, а Утика все еще сопротивлялась ему, в то время как на равнине шла мобилизация карфагенско-нумидийской армии. Сципион немного пополнил свои запасы, опустошая плодородный бассейн Баграды, кроме того, корабли доставили немного зерна из Сардинии. Он перенес свой лагерь на скалистый мыс восточнее Утики. Здесь он подвел вплотную к берегу свои галеры и отправил команды заниматься осадой, которую надо было закончить. Он назвал свой лагерь «Кастра Корнелия». Готовя лагерь к обороне против Сифакса и Гасдрубала, сына Гисгона, он посылал полные оптимизма рапорты в сенат (на глазах у скептически настроенного Катона), зная, что его могут отозвать при первой же новости о поражении.

Зимние штормы прервали его активную связь с северными берегами. Они дали ему также возможность передохнуть от нападений растущего карфагенского флота. Из всех опасностей на Африканском побережье эта была самая главная.

Невероятно, но зима 204/203 года до н. э. застала двух мастеров военных действий, Ганнибала и Сципиона, на мысе и полуострове, обоих на вражеском побережье. Несколько месяцев оба почти не принимали участия в событиях. При этом Ганнибал, поскольку Сципион имел только ограниченную связь со своим сенатом, возможно, представлял себе картину на море более ясно.