– Почему же он не воспользовался ковчежцем? – спросила она наконец. – Он ведь мог там спрятаться от ареста…

– У меня есть одно предположение. – Феликс потёр лоб, отводя глаза.

– Какое ещё предположение? Что случилось?

– Знаешь, мне кажется, он потерял ковчежец.

Шарлотта просто опешила. Она понятия не имела, что делать тому, кто потерял свой ковчежец. Ведь в нём содержится частица души! А если её утратить…

Феликс разжал кулак, демонстрируя ей то, что выхватил из рук Пеллара. Это был дырявый камешек, куриный бог, с продёрнутым сквозь отверстие обрывком струны.

– Смотри. Думаю, Пеллар использовал это, чтобы отыскать Пинчбек. Чтобы идти по её следу.

– Раз ты забрал камень, это должно его замедлить.

Феликс тем временем вынул из кармана своего собственного куриного бога и положил его на ладонь рядом с Пелларовым.

– Удивительно, что камень работал. Мой никогда мне ничего не показывал.

Он поднял камень Пеллара к глазам… и вдруг ахнул.

– Что такое? – окликнула его подруга.

– Смотри! – Он вложил куриного бога ей в ладонь. – Глянь хотя бы на меня!

Шарлотта послушно приложила камень к глазу, заглянула в отверстие. Дома и ограды вокруг них остались такими же, как были – а вот Феликс изменился. Его окружало молочное сияние, ореол, похожий на радужную пену над водопадом. Шарлотта отняла камень от глаз – и сияние тут же померкло.

Она быстро поменяла камень на другой, тот, что Феликс получил от Пинчбек. Сквозь его отверстие весь мир и Феликс выглядели так же, как прежде.

Шарлотта положила оба камня себе на ладонь, сравнивая их. Отличий почти никаких… Разве что камень Пеллара был более гладким, дыра в нём – более аккуратной. Камень Феликса казался грубее, дырка как будто пробита людским орудием, шероховатая изнутри.

– Твой камень, который дала тебе Пинчбек, – вот этот, да?

– Ну да.

– Она солгала тебе, Феликс. Это отверстие проделано не водой, а людьми. Это не настоящий куриный бог.

Феликс забрал у неё камень и крепко, до боли, сжал в кулаке.

– Ещё бы она не солгала. Она лгала мне всегда, с первого мига!

Он со всей силы швырнул подложный камень в темноту – и услышал, как тот стукнул по крыше дома где-то вдалеке, а потом покатился по мостовой.

Шарлотта ясно чувствовала боль своего друга, такую острую, почти невыносимую… Но сейчас у них не было времени упиваться собственной болью. Шарлотте нужен был Феликс – адекватный, сосредоточенный, сильный. Ведь им предстояла настоящая битва.

– Нам нужно спасать Леандера, – сказала она тихо.

– Если мы освободим Леандера, вместе с ним вырвется на свободу и Пинчбек.

– А если Пеллар доберётся до них раньше нас, он их обоих убьёт. И нас вместе с ними, – эти слова горчили на губах, как желчь. Неужели им придётся освобождать Пинчбек? Ровно сейчас, когда она в шаге от справедливого возмездия… Возмездия, которое она заслужила! Неужели нет иного пути? – Слушай. Если мы отыщем медальон Леандера, его можно будет передать ему через окошко, и Леандер там спрячется, и…

– Нет там никаких окошек. И у нас нет времени на поиски медальона.

– А куриный бог Пеллара не поможет нам его найти?

– Медальон может быть где угодно. Мы с Леандером прочесали весь город, потом бежали через лес… – Феликс напряжённо потирал руками усталый лоб. – А, слушай! Я совсем забыл, а ведь это ужасно важно! Мы добыли чёрную книжечку Пинчбек!

Феликс извлёк из кармана изрядно пострадавший от дождя блокнот и сунул его в руки Шарлотте.

– Эта книжка дала нам с Леандером подсказку, где найти тебя. Но там много записей на латыни, и мы не смогли их прочесть – может, ты сумеешь? Вдруг там что-нибудь важное.

Блокнотик был весь насквозь влажный. Мокрые страницы слиплись меж собой, и Шарлотта с трудом могла их разлеплять.

– Боюсь, книжке пришёл конец, чернила размылись. – Девочка покачала головой. Записи сливались в сплошные потёки и разводы, многолетний сборник магических секретов Пинчбек обратился в ничто.

Феликс шумно втянул воздух сквозь зубы.

– Ну… Ладно. Значит, так.

Он так отчаянно храбрился, держал лицо, что Шарлотта почувствовала ещё большую любовь к нему.

– Значит, возвращаемся к прежнему плану. Нужно вытащить из камеры их обоих раньше, чем до них доберётся Пеллар. Мы не можем бросить Леандера… Он ведь теперь один из нас. Член нашей семьи.

С этими словами Феликс развернулся и зашагал вперёд.

Шарлотта согласно кивнула и последовала за ним.

– Если Леандер сейчас лишён возможности спрятаться в своём медальоне, значит, нам надо как-то отпереть дверь тюрьмы, – по пути рассуждала она. – Даже если Пинчбек тоже воспользуется этим и сбежит – ну, что же делать.

Мысль о том, что они собираются освободить Пинчбек, была ей как кость в горле. Хорошенький выбор – вероятная смерть от рук Пинчбек или верная смерть от рук Пеллара!

– Знаешь, что можно сделать? Спрятать наши ковчежцы где-нибудь подальше, – предположил Феликс. – Достаточно далеко, чтобы она не могла нас туда отправить, как бы ни старалась.

– Или использовать магические барьеры между нами и ковчежцами? Такие, как устраивала Пинчбек в своих тайниках?

Ну да, они действовали наугад, и даже попытайся они копировать магию Пинчбек, Шарлотта была далеко не уверена, что это сработает в их исполнении… Однако же других вариантов не придумывалось, и лучше хоть что-то, чем ничего. И в любом случае это менее страшно, чем вернуться на исходную позицию, впустую растратить столько усилий.

– Тебе нужно где-то спрятаться. – Феликс развернулся к ней, прерывая ход её мыслей. – Нельзя, чтобы Пинчбек узнала, что я тебя нашёл и ты снова на воле. Она ни за что не должна тебя увидеть.

– А как насчёт того, чтобы их с Леандером выпустил на волю кто-то ещё, а мы оба оставались в укрытии? – выпалила Шарлотта, которую посетила новая идея. По мере приближения к месту, где находилась Пинчбек, её тело и разум обретали прежнюю крепость.

– И где нам взять этого кого-то ещё? Кто в своём уме захочет её освободить?

Леандер

Вот на что, наверное, похожа смерть.

Удушающий запах цветочного одеколона Пинчбек мешался с вонью мокрой псины, исходившей от старого одеяла, и тяжким запахом земляного пола. Леандер попытался представить себя малышом, некогда игравшим в прятки в собственном доме, прятавшимся в угольном подвале. Запах пекущегося хлеба, ласковый голос мамы, старательно притворявшейся, что не знает, где он… Её смех, когда она обтирала передником с щеки сына угольную пыль…