Рассказывает ее командующий генерал-лейтенант А.С. Жадов:

«10 июля в районе КП армии я встретил представителя Ставки Верховного Главнокомандования Маршала Советского Союза А.М. Василевского. Это была моя первая встреча с Александром Михайловичем. Я доложил ему о состоянии армии и о полученной задаче. Александр Михайлович был очень озабочен. Он сказал мне:

– Обстановка в полосе 6-й гвардейской и 1-й танковой армий очень сложная. Противник рвется на Обоянь. Хотя наши войска и остановили его продвижение, но не исключена возможность, что он перегруппирует свои главные силы, попытается нанести удар на Прохоровку и далее повернуть на север, чтобы обойти Обоянь с востока. Поэтому нужно быстрее выйти на указанный рубеж, организовать оборону и не допустить прорыва противника за реку Псёл»27.

Согласно приказу генерала Жадова, 32-й гв. ск (13-я и 66-я гв. сд и 6-я гв. вдд) к утру 11 июля должен был занять оборону по р. Псёл на участке Обоянь, Ольховатка, 33-й гв. ск (95-я, 97-я гв. сд и 9-я гв. вдд) – на рубеже Семеновка, Веселый, южная окраина Прохоровки. К этому времени назначенные участки обороны были заняты соединениями 5-й гв. танковой армии. Однако Ротмистров отвел свои соединения с занимаемого рубежа, не поставив в известность Жадова. Поэтому смена войск прошла неорганизованно.

Участник боев под Прохоровкой Г.А. Олейников приводит краткий пересказ разговора по телеграфу командующего фронтом с П.А. Ротмистровым:

«Ватутин:

– Доложите, какая у Вас обстановка? Где Ваши части? Увязана ли работа с Жадовым?

Ротмистров докладывает обстановку, в частности и об отводе танковых бригад.

Ватутин:

– Первое – обращаю Ваше внимание на неточное выполнение приказов и допущенное Вами самоволие. <…> Считаю неразумным с Вашей стороны производить отвод в дневное время на виду у противника.

Ротмистров докладывает, почему так произошло.

Ватутин:

– Советую Вам после получения приказа не заниматься дискуссиями, а приказы принимать к точному выполнению. <…> Ваши действия за последние два дня явно неудовлетворительные. <…> На первый случай предупреждаю Вас»28.

Можно понять командующего танковой армией: он стремился отвести свои соединения в глубину обороны, чтобы сохранить для них свободу маневра. Ведь уже было принято принципиальное решение на проведение контрудара. Оставалось выбрать направление и рубеж ввода армии в сражение. На утро 11 июля была запланирована рекогносцировка в районе Шахово с командирами корпусов. Однако это не может служить оправданием нежелания согласовывать важные вопросы взаимодействия с командующим 5-й гв. армии. К тому же развертывание, а затем отвод бригад 18-го танкового и 5-го гв. механизированного корпусов вряд ли остались не замеченными для противника.

Окончательно остановить противника пока не удавалось. О тяжелом моральном состоянии командования Воронежского фронта в связи с неудачами и сильнейшем психологическом давлении из Москвы можно судить по воспоминаниям члена Военного совета фронта Н.С. Хрущева:

«К тому времени наше положение ухудшилось. Мы исчерпали свои резервы. Положение складывалось тяжелое, Москва проявляла нервозность. Помню, как перед моим отъездом к Катукову мы с Ватутиным разговаривали со Сталиным. Потом взял трубку Молотов[4]. Молотов всегда в таких случаях вел разговор грубее, чем Сталин, допускал оскорбительные выражения, позволял себе словесную бесконтрольность. Но чего-либо конкретного, кроме ругани, мы от него не услышали. Он ничем не мог нам помочь, потому что в военных вопросах был нулем, а использовался в таких случаях как бич, как дубинка Сталина. В оскорбительном тоне он говорил с командующим, потом со мной. Не хочу допускать в свою очередь неуважительных выражений в его адрес, потому что при всех его отрицательных качествах Молотов по-своему был честен, а его преданность Советской власти не дает мне права отзываться о нем плохо, когда речь идет о войне. В кризисные моменты он проявлял грубость, но в спокойной обстановке – нет, и я понимал, что в те часы он мог только ругаться. Положение-то сложилось грозное: шутка ли сказать, три полосы обороны, где были почти сплошь расположены танки, противник «прогрыз»29.

Тут Никита Сергеевич опять поднапутал. К исходу 10 июля противник, продвинувшись на глубину примерно 30 км, лишь несколько вклинился в третью полосу обороны. Но обеспокоенность Ставки положением на Воронежском фронте можно было понять. При планировании оборонительной операции расчет строился на удержании противника в пределах тактической зоны обороны. Естественно, основное внимание уделялось подготовке и инженерному оборудованию главной и второй полос обороны.

По вполне понятным причинам армейскому (тыловому) рубежу уделялось значительно меньше внимания и сил. Многое, что было запланировано, сделать не удалось, так как местные жители использовались в основном на строительстве аэродромов и железной дороги Старый Оскол – Ржава, а саперным частям на это не хватило времени. Согласно отчетам, к началу наступления противника работы по оборудованию армейского рубежа 6-й гв. армии были выполнены на 77 %30.

На тыловом рубеже более или менее была подготовлена только первая позиция, состоящая из ротных опорных пунктов глубиной до одного километра. Батальонные районы обороны были намечены на картах и в лучшем случае отрекогносцированы на местности. В глубине полосы работы даже не начинались. Так, на рубеже Прелестное, свх. Октябрьский, высота 252.2, с. Ямки, х. Сторожевое окопные работы начали производиться уже в ходе оборонительной операции. Выдвигавшиеся на этот рубеж соединения были вынуждены строить оборону, по существу, с самого начала: заниматься самоокапыванием. Несколько лучше в этом отношении обстояло дело непосредственно на участках обороны частей 183-й сд, которые продолжали оборудование позиций уже в ходе боев.

Командующий 69-й армией генерал В.Д. Крючёнкин, на этот раз правильно оценивший возникшую угрозу прорыва противника к станции, принимает меры по усилению обороны. Резервов у него не было. Прежде всего решили уплотнить оборону на самом опасном направлении за счет перегруппировки 227-го сп 183-й сд. Полк получил задачу в ночь на 11 июля занять рубеж выс. 241.6, Сторожевое.

Командир 2-го тк генерал-лейтенант Попов А.Ф.

Однако противник уже вышел на этот рубеж. Поэтому подразделения развернулись на рубеже Сторожевое, Виноградовка, Жимолостное с задачей прикрыть южные подступы к станции.

Принимаются меры по ускорению выдвижения к Прохоровке 58-й мсбр корпуса генерала А.Ф. Попова, которая была на подходе. По численности она равнялась полнокровному стрелковому полку, но нуждалась в усилении артиллерией31. К 21.00 бригада сосредоточилась в с. Красное (6 км юго-восточнее станции). Пехота находилась в пути уже третьи сутки и нуждалась в отдыхе. Но в 0.16 11 июля командир корпуса приказал немедленно маршем вывести бригаду в район Михайловка, Андреевка, лес севернее Сторожевое, высота 245.8. При этом имеющимся транспортом в первую очередь выбросить на рубеж обороны артиллерию, минометы, ПТР, обеспечив их мерами боевого охранения. По занятии бригадой своего рубежа танками и огневыми средствами 99, 26 и 169-й тбр организовать узлы сопротивления в районах обороны батальонов по указанию ее командира. Готовность обороны к 4.00 11.07.43 г.32. На выход в указанный район, находившийся в 15–17 км от с. Красное, и создание обороны отводилось три часа!