Соединения 33-го гв. ск занимали оборону на рубеже Семеновка, Веселый. Перед ними вела тяжелый бой с танками противника 52-я гв. сд 6-й гв. армии. Сплошного фронта не было»37.

К сожалению, при совершении марша в своем тылу соединения армии не выделили сильные передовые отряды, что осложнило занятие назначенных им рубежей обороны. Принятию адекватных мер при резком изменении обстановки мешало отсутствие или запаздывание своевременной информации штаба фронта со стороны подчиненных штабов, которые зачастую теряли связь с соединениями и не всегда знали истинное положение дел в своих полосах обороны.

Командующий фронтом вынужден был сам запрашивать обстановку. Так, в 12.40 11 июля Николаев (Н.Ф. Ватутин) запрашивает по телеграфу начальника штаба 69-й армии полковника Протаса:

«1. Вышла ли стрелковая дивизия от Жадова на участок Васильевка, свх. Комсомолец, если нет, то где она?

2. Где находится 96-я тбр, какую задачу она выполняет?

3. Где находится включенный в Ваш состав 148-й тп?

4. Что делает Бурдейный (командир 2-го гв. тк. – Л.Л.)?

5. Что Вам известно об обстановке в районе Богородицкое?

6. Имеете ли Вы связь с Рогозным? Сколько танков в 148-м тп?»38.

В результате переговоров выяснилось, что штаб 69-й армии не знает обстановки на прохоровском направлении, не имеет связи с левофланговой дивизией 5-й гв. армии и не знает, какую задачу она выполняет. Речь шла о 9-й гв. вдд, которая в это время уже вела бой западнее Прохоровки. О каком взаимодействии между соседними армиями в этом случае может идти речь?

Командующий фронтом вынужден сам растолковывать, какие танки стоят на вооружении приданных армии танковых полков! Выяснилось, что в 148-м отп осталось не 4 танка «Черчилль», а 13 Т-34 и 2 Т-70, а в 96-й тбр соответственно 24 и 5.

Николаев: «1. Немедленно устраните недочеты в работе штаба. К Вашему стыду, Вы не знаете обстановку в такой серьезный момент. <…> Организуйте бесперебойную связь.

2. Без надобности Бурдейного в бой не втягивать, учитывая известную Вам перспективу (командир 48-го ск генерал Рогозный просил о помощи силами 2-го гв. тк. – Л.Л.). Отражение атаки на прохоровском направлении должен осуществить Рогозный своими средствами, и за это лично отвечать будет Рогозный.

<…> На прохоровское направление должна выйти одна дивизия Вашего соседа справа. Немедленно организовать с ней взаимодействие.

4. Приказываю 148-й тп немедленно направить по маршруту (диктует маршрут). Полку прибыть в Бол. Псинка и явиться к Жадову в его подчинение. В указанный пункт полку прибыть к 20.00 11 июля. Обеспечить горючим и боеприпасами. Командиру полка или начштаба выехать к Жадову немедленно и явиться к нему не позднее 18.00 за получением задач…»39.

Эта несколько пространная выдержка из переговоров по телеграфу многое говорит о серьезности создавшейся обстановки на прохоровском направлении 11 июля и одновременно о стиле и методах работы командования фронта и подчиненных ему штабов. Командующий вынужден был лично «скрести по сусекам», чтобы найти хоть какие-то средства для усиления обороны на угрожаемом направлении, детально расписывать порядок перегруппировки и переподчинения 15 танков! Значит, у него не было уверенности, что в противном случае это распоряжение будет своевременно выполнено. Не секрет, что при переподчинении соединений, особенно средств усиления, соответствующие начальники зачастую хитрили, затягивали передачу и «грабили» передаваемые части. А маневр силами и средствами вдоль фронта и так занимал значительно больше времени, нежели из глубины40.

Отнюдь не желая как-то принизить достоинства Н.Ф.Ватутина, действительно талантливого военачальника, хотелось бы отметить, что длительная работа в штабах наложила отпечаток на его методы работы в должности командующего фронтом.

На этот счет есть интересные наблюдения К.К. Рокоссовского. В ноябре 1943 г. в полосе 1-го УФ, которым командовал Н.Ф. Ватутин, противник перешел в наступление и снова овладел Житомиром. Положение становилось угрожающим. Верховный Главнокомандующий, находившийся в то время на переговорах с Рузвельтом и Черчиллем в Тегеране, пошел на беспрецедентный шаг. Он по телефону ВЧ приказал командующему соседним Белорусским фронтом К.К. Рокоссовскому срочно выехать к Н.Ф. Ватутину в качестве представителя Ставки, разобраться в обстановке на месте и принять все меры к отражению наступления врага. При этом ему предписывалось в случае необходимости немедленно вступить в командование 1 – м УФ, не ожидая дополнительных указаний.

Вспоминает К.К. Рокоссовский:

«– Меня несколько удивляла система работы Ватутина. Он сам редактировал распоряжения и приказы, вел переговоры по телефону и телеграфу с армиями и штабами. А где же начальник штаба? Генерала Боголюбова я нашел в другом конце поселка. Спросил его, почему он допускает, что командующий фронтом загружен работой, которой положено заниматься штабу. Боголюбов ответил, что ничего не может поделать: командующий все берет на себя.

– Нельзя так. Надо помочь командующему…

Поговорил я и с Ватутиным на эту тему. К замечанию моему он отнесся со всей серьезностью. Смутился:

– Сказывается, что долго работал в штабе. Вот и не терпится ко всему свою руку приложить»41.

Рокоссовский доложил Сталину, что Ватутин как командующий фронтом находится на месте и войсками руководит уверенно. Вскоре положение на 1-м УФ было выправлено.

Впрочем, Ватутин был поставлен в такие условия, когда приходилось работать, по существу, без начальника штаба. Парадоксально, но факт: начальник штаба фронта, по его собственному признанию, с 6 июля до завершения сражения под Прохоровкой находился в Короче, лишь иногда выезжая в соединения 69-й армии!

Дело в том, что Сталин, обеспокоенный положением дел и бесконечными обещаниями уточнить обстановку, 6 июля приказал остаться на командном пункте фронта одному Ватутину, остальных членов Военного совета фронта разослать по армиям. Распределили обязанности следующим образом: Н.С. Хрущеву выехать на обояньское направление к генералу И.М. Чистякову, начальнику штаба С.П. Иванову – на корочанское в 69-ю армию к генералу В.Д. Крючёнкину, а генералу И.Р. Апанасенко – на стык с Юго-Западным фронтом к генералу М.С. Шумилову. По словам С.П. Иванова, на работе штаба это не отразилось, так как благодаря хорошо налаженной и непрерывной информации командующий, его заместители и члены Военного совета постоянно были в курсе всех событий, происходивших на фронте.

Анализ архивных документов и особенно многочисленных переговоров командования фронта со штабами армий показывает не столь благостную картину. Прохождение информации как снизу вверх, так и сверху вниз оставляло желать много лучшего. Это отрицательно сказывалось на управлении войсками. Вышестоящие штабы не могли отслеживать истинное положение своих войск и действия противника, накапливать сведения о нем и, следовательно, прогнозировать дальнейший ход боевых действий и активно влиять на развитие оперативной обстановки. Нижестоящие командиры, не зная общей обстановки, зачастую действовали вслепую. Повсеместная практика назначения наблюдателей и «толкачей» в нижестоящие звенья управления была вынужденной мерой, которая свидетельствовала о недостаточной подготовке нижестоящих командиров и штабов и о неверии в то, что они справятся со своими обязанностями в сложных условиях обстановки. В некоторых случаях это помогало делу, но постоянное отсутствие ответственных руководителей на своих постах отрицательно сказывалось на устойчивости всей системы управления войсками.