Тюленей в тамошних морях неописанное множество, особливо в то время, когда рыба из моря вверх по рекам идет, за которою они не токмо в устья, но и далеко вверх по рекам заходят такими стадами, что нет такого близкого к морю островка, которого бы пески не покрыты ими были, как чурбанами.

Чего ради в тамошних лодках около таких мест плавают с опасением: ибо тюлени, завидев судно, в реку устремляются и поднимают страшное волнение, так что судну нельзя не опрокинуться. Нет ничего противнее человеку необычайному, как странный рев их, который должно слушать почти беспрестанно.

Их примечено четыре рода[254]. Самого большого рода называются там лахтаками [255] и промышляются от 56 до 64 градусов широты как в Пенжинском, так и в Восточном море. Разность сего рода от прочих состоит в одной величине, которою они большого быка превосходят.

Другой род величиною с годовалого быка[256], шерстью различен, однако в том сходство у всего сего рода, что шерстью они подобны барсам: ибо по спине у них круглые, равной величины пятна, но брюхо у них белое в прожелть, а молодые бывают все, как снег, белы.

Третий род[257] меньше вышеописанных: шерстью желтоват, с превеликим вишневым кругом, который занимает почти половину кожи. Сей род водится на океане, а в Пенжинском море не примечен поныне.

Четвертый род[258] водится в великих озерах Байкале и Ороне, величиною архангельским подобен, шерстью беловатый.

Все сии звери весьма живучи: я сам видел, что тюлень, которого крюком поймали на устье Большой реки, с преужасною свирепостью бросался на людей, когда череп его раздроблен уже был на мелкие части; причем и сие приметил, что сперва, как его из воды вытянули на берег, покушался он токмо убежать в реку; потом, видя, что ему учинить того не можно, начал плакать, а напоследок как его бить стали, то он остервился помянутым образом.

Тюлени[259] не отдаляются от берега в море больше тридцати миль, и следовательно, мореплаватели могут чрез них о близости земли совершенно быть уверены. На Камчатке найден тюлень, который, по объявлению Стеллера, на Беринговом острове ранен, по чему расстояние между Камчаткою и помянутым островом учинилось известно.

В море водятся они около самых больших и рыбных рек и губ. Вверх по рекам ходят до 80 верст за рыбою. Ходятся весною в апреле месяце на льду. Сходятся на земле и на море в тихую погоду, как люди, а не по примеру собак вяжутся, как объявляют многие писатели. Носят обыкновенно по одному щенку и кормят двумя титьками.

Тунгусы молоко их детям своим дают вместо лекарства. Старые тюлени ревут так, как бы кого рвало, а молодые охают, как от побоев люди. В убылую воду лежат они по обсохлым каменьям и играют, сталкивая друг друга в воду. В сердца́х больно между собою кусаются.

Впрочем, они лукавы, боязливы и поспешны при пропорции членов своих. Спят весьма крепко, а будучи разбужены приближением человека, в безмерную приходят робость и, бегучи вперед себя, плюют, чтоб дорога была им глаже, водою, а не сывороткою, как другие объявляют и предписывают в лекарство. Они на земле не иначе как вперед двигаться могут, ухватясь передними ногами за землю, а тело изгибая кругом; таким же образом влазят они и на каменья.

Их ловят разными образами: 1) в реках и озерах стреляют из винтовок, причем должно смотреть, чтоб попасть им в голову, ибо в другом месте не вредят им и двадцать пуль, для того что пуля в жиру застаивается; однако мне удивительно объявление некоторых, будто тюлени, будучи поранены в жирное место, чувствуют некоторую приятность; 2) ищут их по берегам морским и по островам сонных и бьют палками; 3) колют на льду носками[260], когда они из воды выходят или в воде спят, приложа рыло ко льду, который в таком случае насквозь протаивает; в сии отдушины бьют их промышленники носками и держат на ремнях, пока прорубят прорубь, чтоб было можно вытянуть; 5) курилы бьют их из байдар сонных же на море, а выбирают для того тихую погоду; 6) камчадалы бьют их носками ж подкравшись из-под ветра в тюленьей коже; колют же их и плавающих близко берега; 7) когда они на льду детей выведут, то промышленники, развеся плат на малых салазках и двигая их перед собою, отхватывают от полыньи, чтоб им уходу туда не было, и, наскоча на них, вдруг убивают; 8) около реки Камчатки, которая верстах в 60 далее устья Большой реки к северу течет в Пенжинское море, ловят их тамошние жители особливым и искусным образом: собравшись человек до 50 или более и приметив, что много тюленей ушло вверх реки, протягивают чрез реку местах в двух, в трех и четырех крепкие сети; при каждой сети становятся по несколько человек в лодках с копьями и дубинами, а прочие, плавая по реке, с великим криком пугают их и к сетям гонят; как скоро тюлени заплывут в сети, то иные их бьют, а иные вытаскивают на берег; и таким образом иногда достают они по ста тюленей в один раз, которых после делят по себе на равные части.

От жителей помянутой реки ежегодно довольствуется тюленьим жиром весь Большерецкий острог, как на свет, так и на другие потребы. При сем надлежит объявить, что третий и седьмой способ тюленьего промысла употребляется токмо на Байкале-озере, а не на Камчатке.

Тюлени на Камчатке не столько дороги, сколько нужны к употреблению по обстоятельствам тамошнего места.

Кожи больших тюленей, или лахтаков, которые весьма толсты, обыкновенно на подошвы исходят: из них же делают коряки, олюторы и чукчи лодки и байдары разной величины, в том числе и такие, которые человек до 30 поднимают. Оные лодки имеют перед деревянными сие преимущество, что они легче и в ходу скорее.

Тюлений жир – обыкновенные свечи по всей Камчатке как у россиян, так и у камчадалов. Сверх того, почитается оный за столь деликатное кушанье, что камчадалы на пирах своих обойтись без него не могут. Мясо тюленье едят вареное и вяленое, иногда за излишеством и паровят как жир, так и мясо следующим образом: сперва копают ямы, смотря по количеству мяса и жира, в которых пол устилают каменьем.