Весною ловят почти все беременных самок, которым приспевает время котиться. Выпоротые котята называются выпоротками и по большей части из помянутых мест привозятся. С начала июня до исхода августа месяца нигде их не видно, ибо в то время возвращаются оные с молодыми в сторону южную.

Сие издавна подавало тамошним язычникам, промышляющим их, причину думать: откуда коты весною приплывают? куда столь жирные животные при беременности великими стадами отходят? и для чего осенью столь сухи и бессильны, и куда возвращаются? – и догадываться, что помянутые животные столь тучны с южной стороны приплывают, и к югу ж возвращаются осенью; что ж им издалека быть не можно, потому рассуждали, что бы они в противном случае не были жирны, но от утомления б похудели без сомнения.

А что они все следовали к востоку и далее Кроноцкого носа и устья Камчатского как при отхождении, так и при возвращении их, не примечено; из того заключали, что против Камчатки и Кроноков не в дальнем расстоянии надобно быть или островам, или матерой земле.

Сии животные с места на место переходят так, как из птиц гуси, лебеди и другие морские птицы; из рыб – разные роды лососей, а из зверей – песцы, зайцы и камчатские мыши. Но песцы переменяют место по причине недостатка в пище; птицы для вывода детей, для роняния старого перья и последующего от того бессилия и неспособности к охранению себя от неприятеля, выбирают себе места пустые; рыбы – для метания икры – озера и глубокие заводи, а коты морские переселяются к пустым островам, в великом числе лежащим между Азиею и Америкою от 50 до 56 градусов, особливо для следующих причин: чтоб самкам там окотиться и, покоясь, прийти в прежнюю силу, чтоб котят в три месяца вскормить и взрастить столько, чтобы они могли осенью за ними в обратный путь следовать; а кормят кошки котят грудями по два месяца.

Титек у них по две, которые видом, величиною и положением между задними ластами от бобровых не разнствуют. Носят по одному котенку, редко по два. У котят пупки отгрызают так, как собаки, и зализывают, а место свое пожирают с жадностью. Котята родятся зрячие, и глаза у них бывают столь уже велики, как бычьи.

Зубы у них бывают и при самом рождении, которых по 32 считается, выключая клыки, которых на стороне по два: ибо оные в четвертый день выходят. Котята сперва бывают иссиза-черные, чрез 4 или 5 дней между задними ногами буреть начинают, а по прошествии месяца брюхо и бока бура-черны бывают.

Самцы родятся гораздо больше и чернее, да и потом бывают чернее ж самок, которые почти сивеют на возрасте, имеют бурые пятна между передними ластами и как величиною, так областию тела и телесною крепостию столько от самцов разнствуют, что неосторожному наблюдателю легко за особливый вид почесть их можно; сверх того, они робки и не столь свирепы.

Котят своих безмерно любят: кошки с котятами на берегах лежат стадами и больше времени во сне препровождают, а котята вскоре по рождении играют различными образами: друг на друга ползают, бьются и борются; и когда один другого повалит, то самец, при том стоящий, с ворчанием прибегает, разводит, победителя лижет, рылом его свалить покушается и крепко противящегося более любит, веселясь о сыне своем яко о достойном родителя, а ленивых и непроворных весьма презирают, чего ради котята иные около самца, а иные около самки обращаются.

Самцы имеют самок от 8 до 15 и даже до 50, которых по ревности строго наблюдают, так что ежели один к другого самке немного приблизится, в ярость приходят; и того ради хотя многие тысячи лежат их на одном берегу, однако всякий самец со своим родом особь от прочих, то есть со своими кошками, с малыми котятами обоего пола и с годовыми, которые еще не имеют самок, и часто в одном роде по 120 животных считается.

Такими же стадами плавают они и в море. Все, у которых самки есть, еще в силе, а престарелые живут в уединении и больше времени препровождают во сне без пищи. При Беринговом острове старики показались нашим первые, и были все самцы, безмерно жирны и вонючи. Такие старики всех лютее, живут по месяцу на одном месте без всякого пития и пищи; завсегда спят и на мимо ходящих нападают с чрезвычайным свирепством.

Ярость их и спесь столь особливы, что они лучше тысячу раз умрут, нежели место свое уступят; чего ради, увидев человека, прямо на него устремляются, не давая хода, а другие между тем лежат по своим местам в готовности к бою. Когда по нужде идти мимо них надобно, то надобно с ними иметь и битву.

Метаемое в них каменье хватают они, как собаки, грызут и на мечущих с большою яростию и с ревом стремятся; но хотя каменьем и зубы выбьешь, хотя и глаза выколешь, однако и слепой не оставляет места, да и оставить не отважится; для того что хотя на один шаг отступит, то столько получит неприятелей, что, и спасшись от людей, не в состоянии будет избежать своей погибели.

Когда же случается одному назад отступить, тогда другие приходят для удержания его от бегства, а между тем, один другому не доверяя и имея подозрение в побеге, начинают биться, при котором случае вдруг заводится столько поединков, что на версту или более ничего, кроме кровавых и смешных поединков с ужасным ревом, не видно; а во время такого междуусобия можно пройти уже без опасности.

Буде на одного двое нападают, то другие вступаются за бессильного, аки бы негодуя на неравное сражение. При помянутом сражении коты, плавающие по морю, сперва, подняв головы, смотрят на успехи бьющихся, а потом и сами, рассвирепев, выходят на берег и умножают число их.

Господин Стеллер делал нарочно опыт, напал на одного кота с казаком своим и, выколов глаза отпустил его, а четырех или пятерых раздразнил каменьем[265]. Когда коты за ним погнались, то он ушел к слепому, который, слыша бег товарищей и не ведая, бегут ли они или за кем гонятся, напал на своих помощников, а он между тем несколько часов смотрел их сражения, сидя на месте высоком.

Слепой кот на всех других нападал без разбора, не выключая и тех, кои защищали его сторону, за что и все на него устремились как на общего неприятеля, и он не мог получить спасения ни на земле, ни на море; из моря его вытаскивали вон, а на берегу до тех пор били, пока он, истоща все силы, не пал и не издох со стенанием, оставя труп свой на съедение голодным песцам, которые и дышащего еще терзали.

Когда бьются токмо двое, то бой их часто продолжается чрез целый час, между тем они и отдыхают, один подле другого лежа, а потом вдруг встают и по примеру поединщиков выбирают себе место, с которого в бою не уступают, бьются головами сверху, и один от другого удара уклоняется.

Пока оба силою равны, до тех пор ластами передними бьются, а когда один обессилеет, то другой, схватив противника зубами, бросает о землю, что видя, смотрящие на поединок приходят к побежденному на помощь, будто бы посредственники сражения.