Слабый осенний свет удлинял тени, когда мы ехали вдоль внешнего берега Северной Каролины. Из окна машины я смотрел на дюны с редкими, потрепанными ветром кустами. Жена с сыном задумчиво смотрели в окно, а малышка спала. Съехав с федеральной трассы, я остановил машину, и все очнулись от задумчивости.

— Приехали, — сообщил я.

— Это не парк, — объявил сын, выглянув в окно. — Ты сказал, будет парк. С качелями.

Жена поморщилась и посмотрела на меня.

— Я знаю, — сказал я. — Вот что, мне нужно всего несколько минут. А потом мы поедем и поищем парк. Или поднимемся на вершину маяка на острове Боди. На него мы еще не поднимались, — поднял я ставку.

Мы старались залезть каждый маяк на побережье. Мой сын совсем не боится высоты — порой дети сильно отличаются от родителей.

Он застонал от возмущения.

— Я быстро, — сказал я, не уверенный, что сдержу слово. — На этот раз мы не понесем образцы для Национального музея, так что вам не нужно будет сидеть и сторожить их. Если хотите, пойдемте со мной. — Я улыбнулся этой шутке, которая больше никому не показалась смешной.

Чего только не приходится просить у близких, если ты палеонтолог.

Я зашел в домик рейнджера, где на ярко окрашенной табличке красовалась надпись «Перекресток китовых костей». Это место у северных ворот национального побережья мыса Хаттерас получило название благодаря китовому скелету, который несколько десятков лет назад установили перед бензоколонкой. Он был ориентиром, обозначая развилку между дорогой, ведущей на север к Китти Хок, и поворотом на восток, к мосту на материк.

Сегодня уже нет ни скелета, ни бензоколонки. Название на табличке, конечно, меня заинтересовало, но лишь по той причине, что геологическое время всегда увлекало меня больше, чем происходившее в последние десятилетия. Кто знает, принадлежали ли кости, найденные на пляже в этой части мира, современному виду китов? Или это были кости вымершего гиганта, вымытые волнами из костеносного пласта под водой? Они могут быть реликтами ледникового периода или на несколько миллионов лет старше. Никогда не знаешь заранее. Я подумал, что разговор с местным рейнджером может дать больше, чем поиски в интернете. В домике сидел волонтер, родом действительно из этих мест. Он поделился со мной путаными воспоминаниями и вскоре любезно предложил мне сесть за его компьютер — поискать то, что меня интересует, в интернете. Несколько разочарованный, я поблагодарил его и вернулся к машине.

— Видите, как быстро! — похвастался я.

На мое семейство это не произвело никакого впечатления.

— Люси проснулась, — будничным тоном сообщил сын.

— Думаю, перед маяком стоит сделать перерыв на мороженое, — сказала жена.

— Я за, — отозвался я.

Я вспомнил известную черно-белую фотографию, сделанную здесь, видимо, в 1950-х гг.[339] Несколько детей прислонились к скелету кита, вернее, в жалкой пародии на скелет: сломанный череп, цепочка позвонков, челюстная кость неправильно прицеплена снизу. Скелет, судя по всему, принадлежал горбачу, сейвалу или какому-то другому некрупному полосатику. Я решил потянуть за эту ниточку в надежде на то, что это мог быть серый кит — вид, тесно связанный с полосатиками, но не имеющий гибкого горлового мешка и титанических габаритов. На островах Внешних отмелей не стоит искать живых серых китов, их здесь просто нет. Однако здесь можно отыскать их прошлое — и будущее.

Сегодня серые киты — один из самых распространенных видов на севере Тихого океана. Как и следует из названия, у них свинцового цвета кожа, она покрыта узором из белых и желтых пятен. Морда больше похожа на клюв, чем у любого другого усатого кита, остальная часть тела не слишком примечательна, за исключением бугорков на хвосте. Серые киты плавают медленно и, в отличие от большинства усатых китов, в основном держатся близко к берегу, откуда их могут заметить зоркие наблюдатели — их или, по крайней мере, выпускаемые ими уникальные фонтаны в виде сердца[340]. Согласно последним исследованиям, общая численность серых китов составляет около 20 000 особей, которые неравномерно разделены на две популяции вдоль западного и восточного побережья северной части Тихого океана, от Корейского полуострова до Южной Калифорнии. Большая часть нынешних серых китов относится к так называемой калифорнийской, или восточной, популяции; западная популяция пока мало изучена, она в основном обитает в Охотском море у берегов России, ее численность, возможно, составляет не более 100 особей[341]. Из-за своего образа жизни и величины популяции серые киты являются знаковыми китами северной части Тихого океана — их изображения в натуральную величину, как наскальные рисунки современного мира, украшают парковки и деловые центры от Сан-Диего до Британской Колумбии. Известно также, что киты восточной популяции совершают одну из самых долгих миграций среди всех млекопитающих на планете: перезимовав в тихоокеанских лагунах вдоль Южной Калифорнии они мигрируют с новорожденными детенышами и в течение изобильного лета кормятся на мелководьях Берингова и Чукотского морей[342]. А когда лето сменяется осенью, возвращаются с Аляски в Калифорнию, проплывая в общей сложности примерно 15 000 км. Небольшие города от Ситки до Монтерея устраивают фестивали в честь их появления, с соответствующими футболками и сувенирами.

Серые киты стремятся на мелководья Аляски, поскольку эти места чрезвычайно продуктивны, там обитает невероятное изобилие ракообразных. В течение летних месяцев солнечный свет резко увеличивает количество энергии, поступающей в экосистему, и она производит достаточно биомассы, чтобы прокормить миллионы морских птиц, моржей, палтусов и китов. Серые киты выделяются среди прочих усатых своим разнообразным рационом, стиль кормления у них тоже разнообразный: они могут, как пылесосы, всасывать беспозвоночных с мягкого ковра морского дна, а могут догонять и заглатывать в толще воды скопления криля и даже стаи рыб. Кормясь, серые киты оставляют на морском дне борозды, такие частые, широкие и длинные, что дно, по сути, перестраивается, из-за чего некоторые ученые именуют серых китов «инженерами экосистемы»: взбалтывая отложения и оставляя след взвешенных организмов, они создают пищевые сети для потребления другими, более мелкими животными.