– Устала?

– Да. Очень. Еле держусь... Если помнишь, прошлую ночь не удалось выспаться.

Макс снова мельком взглянул на нее.

– Не смотри на меня так... – потребовала Саша.

– Как – так?

– Я не знаю... Но у меня от твоих взглядов буквально сердце разрывается! – пожаловалась она.

– Я не могу на тебя не смотреть, – серьезно произнес Макс. – Так что уж прости...

Дома Саша упала на кровать – прямо в одежде. Макс принялся терпеливо ее раздевать.

– Помнишь, ты на третьем курсе подхватила грипп, пришла домой больная, и я вот так же тебя раздевал?

– Помню... Ты потом тоже с гриппом свалился.

Он приподнял ее, через голову стянул майку.

– Ну все, спи, – произнес печально. – Не буду тебе мешать.

Он поцеловал ее. Не выдержал, прижался всем телом.

– Нет... Не уходи, – Саша обхватила его, не желая отпускать. – Макс... это так странно!

– Что именно?

– Я вот обнимаю тебя и прямо чувствую, какой ты родной.

– С ума сойти... Она вдруг стала чувствовать!

– Макс, ну прости, прости... – Саша уткнулась ему в шею, запустила пальцы в жесткие пружинящие волосы на затылке.

– Ты всегда была мне самой родной. И не проси больше прощения, пожалуйста, – Макс попытался оторвать от себя ее руки. – Ты ни в чем не виновата.

– Куда ты?

– Пойду душ приму...

– Нет. Потом...

– Извращенка...

Они перекатывались по кровати, шептали друг другу на ухо первое, что приходило в голову.

– Я изменилась?

– Ни капельки.

– Я стала старой – ты что, не видишь?

– Глупая! Ты такая же, и это не комплимент, это объективная реальность. Ты же знаешь, я не способен врать!

– Еще как способен!

– Я?!

– А ты вспомни Машу и Дашу! И жену Светлану! – Саша не выдержала и принялась хохотать.

– Это как раз подтверждает, что врать я не умею...

– А что ты умеешь?

– Вот так умею, и еще так...

– Только не торопись, пожалуйста, не торопись...

– Саша. Шурочка. Александра...

Из распахнутого окна лился воздух – горячий, влажный. Он напоминал океанский прибой. Тяжелые волны поднимались все выше и выше, а потом окончательно сомкнулись над Сашиной головой.

Потом, сквозь сон, она слышала, как Макс куда-то выходил. Вернулся прохладный, пахнущий земляничным мылом.

Саша моментально перекатилась к нему под бок, легла щекой на грудь.

– Какой ты тощий, костлявый... – сквозь дрему недовольно пожаловалась она, уминая кулаком его ребра.

Макс засмеялся, сжал ее что было сил, звонко поцеловал в затылок.

– И руки у тебя как клещи... Вот увидишь, я завтра вся в синяках буду!

Проснулась Саша неожиданно рано. Увидела рядом Макса. Принялась хлопать его по лицу.

– А... Что? – открыл тот глаза, свинцово-серые, мутные ото сна.

– Максим мой хороший, Максим мой пригожий... – Саша ласкалась к нему, а Макс гладил ее чуть шершавыми ладонями. – Макс, покажи... – она съехала вниз, наклонилась над его ногой.

– Ну не надо... – попытался протестовать Макс. Стал натягивать простынь на свою изувеченную ногу.

– Бедная моя ножка... – из глаз Саши покатились крупные, точно виноградины, слезы – они падали на шрамы, перепахавшие Максову ногу от пятки до бедра.

– Саша! – протестовал Макс. – Ну что на тебя нашло...

Кажется, он стыдился сам себя.

– Молчи. Бедная моя ноженька... – Саша прижалась губами к его колену. – Мы тебя вылечим. Поедем в Израиль и вылечим.

– В Израиль? Зачем?

– А говорят, там самые лучшие врачи. И не вздумай спорить! – яростно произнесла Саша.

Макс засмеялся, притянул ее к себе.

– Я тебя люблю. Если бы ты только знала, как я тебя люблю...

– Я тебя больше люблю! А это что? Ты слышишь? – внезапно напряглась Саша.

– Телефон.

Макс вскочил с кровати и, прихрамывая, зашлепал в коридор.

– Алло... Когда? Твою мать... ну ладно, через час буду.

– Что? – спросила Саша, когда Макс вернулся в комнату.

– Ехать надо.

– На работу?!

– Я же сказал – День города на носу. Но я ненадолго, скоро вернусь. Сиди дома, жди меня. Никуда не уходи!

– Вот еще! – возмутилась она. – Что я, твоя рабыня? Наложница в гареме, покорно дожидающаяся своего господина?..

Макс вздохнул.

– Ладно, делай что хочешь... Только возвращайся потом, Сашенька...

Сашу так тронули его слова и особенно – печальная покорность, с которой Макс произнес их, что она бросилась ему на шею, и момент неизбежного расставания пришлось еще немножечко отодвинуть.

...Через несколько минут после ухода Макса Саша тоже вышла из дома.

Первым делом отправилась в ближайший торговый центр и накупила кучу косметики. Долой прозрачные тени, нейтральный блеск и белесую помаду! Что-нибудь поярче. И краску для волос. Вот такую – огненную, термоядерного оттенка... Саша никогда не красила волосы, а сейчас вдруг нестерпимо захотелось сделать это.

Туфли. Да, нужны именно туфли, а не кроссовки, балетки или плоские девчоночьи сандалии, коих у Саши было – несть числа. Шикарные туфли на высоченной шпильке! Вот чего ей не хватало.

Долой маечки и джинсы. Все это мило, красиво, удобно, но разве это дело, когда у взрослой женщины нет выходного платья?!.

Саша шила другим, но себе – никогда. Другим она давала советы – как сочетать цвета, какой стиль выбрать, какая длина, высота и форма предпочтительна – в зависимости от возраста, образа жизни и типа телосложения...

В первый раз Саша хотела изменить себя. Выйти из образа вечной девочки.

Можно было, конечно, купить готовое платье, но Саша, пройдясь по рядам вешалок, только презрительно сморщила нос.

Пожалуй, к собственной свадьбе Саша так не готовилась, как к новой встрече с Максом.

Или, может быть, дело даже не в Максе? Нет, нет, ну куда же теперь без него! Точнее сказать – не только в Максе...

А в том, что с того момента, когда Саша поняла, что ее отец невиновен, с ней стало что-то происходить. Раньше она боялась выглядеть слишком ярко, вызывающе женственно... Да, она словно боялась быть женственной. Ведь быть женственной – это быть жертвой. Нельзя, чтобы тебя заметили, а значит – полюбили. Потому что любовь – это смерть. Отец убил маму. Никакой женственности, никакой любви!