Ирочкина алчность вышла ей боком: призвав на помощь юристов, Васильев оформил развод так, что она осталась исключительно при своих интересах. Сначала на Псковщину была отправлена любимая теща, а следом за ней в свою неказистую коммуналку вблизи Сенной съехала и Ирочка. Но все это стоило ему нервов, и Васильев после этого зарекся когда-либо семью заводить. Да как-то и не требовалось. Подружек у него хватало, правда, все они с течением времени тоже начинали бредить на тему брака, но Васильев умело выходил из щекотливых ситуаций. А если не получалось, обрывал связь.

А потом в его жизни появилась Катерина. Сколько раз они встретились? Шесть? Или семь? Но не больше, это точно. Но у него были вполне трезвые мысли о том, что с ней он мог бы, не побоялся бы семью создать. Но это было в той, вполне еще благополучной жизни. Его запросто хватило бы и на двоих, и на троих, если надо.

А сегодня он жутко боялся того, что его ждет. Если Бог здоровья даст, то можно надеяться, что он еще вылезет из всего. Хотя те деньги, которые он получит от продажи коттеджа, — это просто слезы. На них разве что мастерскую по ремонту обуви завести можно. Ни на какое серьезное дело этого не хватит.

А если придется вкладывать в «ремонт» собственного здоровья, тогда самое время по миру идти. Сколько может «стоить» его голова, Васильев даже думать не хотел. И втягивать в это все любимую женщину, чтобы она по прошествии времени могла пожалеть о вбуханных в него годах и силах?.. А если он при этом еще и полным инвалидом останется? Да-да, чего уж там, давай вещи своими именами называть! Есть такое слово — «инвалид»! Это когда порой жив, а мертвому завидуешь. Ну нет уж! Ни жалеть себя, ни мучать близких — это не для него. И как это ни больно, придется отделить от себя то, что так дорого. Надо, надо. Васильев это хорошо понимал.

Кем он был, когда с ней встретился? Да, проблемы тогда доставали, но все было разрешимо. Он и не думал, что вот так может обернуться, поэтому чувствовал себя на коне.

Кем он стал сейчас? Вот-вот… И лучше не думать. Да еще Танечка масла в огонь подлила. Даже без собственных проблем он бы не посмел сейчас Катьке в глаза смотреть.

«Странно… — думал Леха Васильев. — Случись это раньше и не с Катериной, а с любой другой женщиной, я легко бы придумал выход из положения, ну, с этой, с Танечкой. Ну, наплел бы сто верст и все лесом про то, что эта медсестричка специально все это устроила, из ревности, а на самом деле — и не было ничего! Обманула она всех! А с Катькой — не могу… Да она бы по глазам все поняла, что обманываю. Нет, тут все одно к одному. А раз такое стечение обстоятельств, то и судьбу испытывать не стоит…»

Он сидел на задворках дома до сумерек. Уже и солнце скатилось за дальний лес, и потянуло холодом с озера. Васильев ежился зябко под легкой курткой, но в дом не шел. Там Оленька, и прошмыгнуть мимо не получится. Надо будет остановиться и хоть о пустяках поговорить, а она будет так смотреть и ждать серьезного разговора от него, что он просто не выдержит этого взгляда.

Бег мыслей его оборвал звук приближающихся шагов. Брат. Подошел сзади, руки на плечи положил.

— Заждались тебя. Пойдем домой.

— Пойдем. — Васильев тяжело поднялся. — Да сам я! — Отстранился от протянутой руки старшего брата, и направился к крыльцу.

Как и ожидал, Ольга смотрела на него вопросительно.

— Не смотри так, Оля! Сейчас с мыслями соберусь и позвоню. — Васильев аж зубами скрипнул: ну терпеть не мог, когда подгоняют!

В его комнате Наташка тихонько играла в углу со своими игрушками.

— Дядя Леший! — кинулась она к Лехе. — Смотри, у меня кукла новая. Ты расскажешь ей сказку?

— Расскажу, солнышко. Только я сейчас позвоню и расскажу, ладно?

— Ладно! — с готовностью согласилась Наташка.

Васильев включил телевизор, пощелкал по привычке кнопками пульта. Достал телефон.

Он смотрел на мобильник, как на ядовитую змею, и не мог решиться взять его в руки. А он вдруг как будто ожил, вздрогнул, завибрировал на полированной поверхности стола, и Васильев понял — это Катя.

…Катерина ждала, когда ей ответят. И ощущала всем телом дикое напряжение человека, который где-то далеко поднимает трубку, держит ее в руках, всматриваясь в высветившийся номер, подносит палец к кнопке.

Звонки оборвались.

— Глухопятый? — спросила Катерина в пустоту.

— Здравствуй, Катя…

Они молчали оба, как парализованные. Все-таки они действительно чувствовали друг друга на любом расстоянии.

— Глухопятый… — уже без вопроса в голосе повторила Катерина.

— Катя, я должен тебе сказать, — начал было Васильев, но она его перебила:

— Подожди! Леша, ко мне приезжала девушка, Таня… И она… она мне рассказала…

— Все правда, Катя. Прости меня. Все правда.

Катерина ждала от него других слов, не этих. Она думала, что Васильев скажет, что это все чушь собачья, что просто девица придумала, что не было ничего… и вообще, и вообще, если бы он даже наврал ей сейчас и она это поняла, уличила его во лжи, она бы приняла эту ложь во спасение — ее, его, всего. А он сказал: «Все правда. Прости меня».

Катерина нажала на кнопку, и гудки отбоя запиликали в трубке.

Они долго еще сидели в полном оцепенении, в разных местах, в разных домах, но с одинаковыми перевернутыми лицами. А потом одновременно подумали: «Вот и все…»

Катерина вот уже неделю жила как космонавт в невесомости. Голова кружилась, и носило ее из стороны в сторону так, что впору за стенки держаться. Раньше любила с чашечкой чаю у телевизора устроиться, а сейчас и не донести было бы тот чай из кухни до комнаты.

После своего звонка Лехе Васильеву Катерина как в никуда провалилась: ноги стали ватные, уши заложило, расстояние до предметов не определить. И главное — ничего при этом не болело! Есть не хотелось, только пила много.

Предупрежденные просьбой не беспокоить ее, Аня и Юлька терялись в догадках: что с подругой? Она так и не рассказала им, с кем тогда встречалась в кафе у Московского вокзала.

Утром во вторник Катерина позвонила в поликлинику и вызвала врача на дом. Участковый врач пришла к обеду. Внимательно Катерину послушала, прижимая холодный кружочек фонендоскопа к груди, посмотрела язык, ничего не нашла и выписала кучу направлений к разным специалистам.

В этот день из списка врачей, которых она рекомендовала, на месте были только невропатолог и гинеколог. Первый рассеянно кивал, слушая про космос. «На фиг я ему свои ощущения рассказываю, не поймет ведь! Еще подумает, что я сбрендила!» — подумала мельком Катерина. Но врачу было все едино, летает она на ватных ногах или ползает на чугунных. На лбу у него было написано «Наплевать!» большими буквами. Но витаминок разных выписал уйму целую.