насекомых, но на зиму я ее снимала, поэтому Гери без препятствий пробрался внутрь. Впрочем, бояться не было нужды – уж он-то мне точно вреда не причинит.

– Если бы было со звукоизоляцией, я бы тебя не услышала, серый, – ответила я. – На улице ночь почти, ты что тут забыл? И как ты пробрался ко мне на балкон? Упадешь – мокрого места не останется.

Гери ухмыльнулся:

– На то я и помощник Волка. Чему ты удивляешься? Сама же так можешь.

Я фыркнула. Мочь-то могу, но вот применяю крайне редко. Не особо прельщает перспектива лазать по стенам, как человек-паук. Много причин: сорвешься – или в конце концов перестанешь быть человеком…

– Хочешь попрыгать по крышам? – предложил вдруг волк.

– Конечно, нет! Уже поздно, а завтра в школу. К тому же мне не доставляет удовольствия изображать супергероя. Если ты пришел пригласить меня заняться бессмысленным безумством, можешь уходить. Я пойду спать. Спокойной ночи.

Я уже почти захлопнула окно, но Гери с легкостью его остановил, да еще и меня умудрился схватить за запястье, лишая возможности сдвинуться с места.

– Вообще-то, я пришел просто поболтать.

Он забавно надул губы.

– Не надо щенячьих мордашек, – хмыкнула я. – У тебя полно знакомых, к которым ты мог бы обратиться вместо меня. Например, Солейль, он же с Изенгрином не разлей вода, а значит, и с тобой. Мне правда неохота маяться ерундой.

– Солейль – ублюдок, – категорично заявил Гери. – Будь у меня выбор, я бы убил эту змею. Уверяю, кроме тебя, мне никто не поможет. Я не о многом ведь прошу. Просто вылезай на балкон и полюбуйся звездами в моей скромной компании.

– О да, скромности тебе не занимать.

– Не придирайся к словам. Давай.

– Сначала скажи, о чем хочешь «поболтать».

– Скорее объяснить. Я знаю, ты осуждаешь меня за преданность Волку и считаешь его злейшим врагом, но я хотел бы доказать… Понимаешь, я бы хотел, чтобы ты не видела во мне лишь виляющую хвостиком собачонку.

Тяжело вздохнув, я махнула рукой:

– Ладно. Сейчас утеплюсь и выйду.

Я не спеша подошла к шкафу, вытащила толстовку, на ходу натянула ее на себя и требовательно протянула руки вперед. Подоконник был высокий, так просто не перешагнешь. Гери-то с его ростом чуть на цыпочки поднимется – и вуаля, а для меня он все равно что забор, почти до груди. Волк с ухмылкой дернул меня на себя, вытаскивая за пределы комнаты.

Там было не так холодно, как на самой улице, так что я, наверное, не замерзла бы и в простой водолазке. Гери, похоже, это сразу понял – его куртка валялась на полу, и он спокойно стоял в одном легком свитере.

Волк устроился на одной из коробок и указал на место перед собой.

– Рассказ будет долгим? – понимающе хихикнула я, тем не менее забираясь на древний телевизор, обернутый в защитную пленку.

– Я не особенно красноречив, так что нет, – ухмыльнулся он. – Хотя все зависит от твоей вовлеченности. Если будешь задавать вопросы, это ощутимо растянет повествование.

– Я не из тех, кто перебивает, когда люди повествуют о себе. Тем более когда это делает помощник врага моего Господина. Буду слушать внимательно. Вопросы потом.

Парень почесал затылок и, промычав что-то невнятное себе под нос, глубоко вздохнул и произнес:

– Я родился в этом городе шестнадцать лет назад. Отец был… Что ты смеешься?

Я убрала ладонь от лица – Гери заметил, скрывать смех больше не было нужды.

– Звучит, как начало плохого романа.

– Я просто начинаю с начала. Так вот. Мой отец был простым офисным работником. Да и сейчас есть – с утра до ночи торчит в Башне. А мать домохозяйка, причем такая заядлая, что порой пугает. Носится по квартире с ножом, судорожно чистя то картошку, то огурцы с помидорами для салата или еще что. Отец шутит, что однажды ей не понравится цвет соуса к макаронам по-флотски, и она в стремлении найти идеальный вариант перережет нам глотки и с аппетитом, довольная, все съест.

– Звучит так, будто у тебя хорошая семья, а ты утверждаешь, что Волк тебя спас. От чего тут спасать? Радоваться надо.

Гери улыбнулся и склонил голову к плечу, смиряя меня внимательным взглядом.

– Человек нуждается в спасении не только от плохого, – изрек он. – На каждом углу твердят, что у каждого свое понимание хорошей жизни. Я вообще считаю, что поиск своего личного счастья и есть смысл жизни.

Я не сдержала улыбки, так забавно звучали возвышенные слова в устах приземленного, простого, грубоватого Гери.

– Решил вечер философии устроить? Прости, но тебе не идет. Где диковатый волчара Гери?

– Остался дома, сегодня с тобой обратная сторона моей медали. Я к чему веду: кто-то мечтает о тишине, сытости и безмятежности, но не я. Так судьба распорядилась, все. Говорю же: жизнь существует для того, чтобы мы находили индивидуальное счастье. Я до пятнадцати лет терпел, злился, драки устраивал, все назло делал… Потому что уставал от размеренности и скуки. Мне нужна была мотивация. Цель. Волк дал ее; позвал к себе, доверился, даровал возможности, которые я могу использовать во благо, не для разрушения, которым занимался прежде, до того, как он принял меня. Я даже не служу, а помогаю. И это потрясающе. Ты должна понимать, Арлекин. Волк спас меня от разложения. Если бы не он, я бы сгорел в ненависти. Понимаешь?

Гери говорил, как одержимый – горячо, эмоционально, с блестящими от восторга глазами, словно перед ним во плоти стоял ангел с огненным мечом, возвещающий, что он призван вести великое воинство. Если бы я не знала его, подумала бы, что он собирается соскочить с места, вцепиться мне в плечи и шипеть прямо в губы, как религиозный фанатик. Сегодня от него можно было ожидать чего угодно. Он любил Волка.

Обычно я не испытывала трудностей с развитием беседы, но теперь ничего не могла из себя выдавить. Гери сцепил пальцы в замок, внимательно следил за каждым моим движением и нетерпеливо ждал ответа на свою исповедь. Но я молчала, и в конце концов он не выдержал:

– Видишь? Я обязан ему не меньше, чем ты своему Господину…

Я отрицательно покачала головой:

– Гери, твоя история по сравнению с моей – ничто. Твой Волк вытащил тебя из скуки, с которой ты смог бы при желании справиться сам. Мой Господин же спас мне жизнь. Во всех смыслах. Твои обязательства не стоят и половины моих.

Гери нахмурился.

– Так расскажи свою историю. Давай, – жестко выплюнул он. – Я хочу ее