О действиях противника в поле можно судить по целому ряду признаков. Хорошими приметами считаются растения, птицы и животные, пыль. Вдруг деревья в лесу начинают шевелиться. Сунь-цзы замечает: это значит, что враг идет.

Очень хорошие приметы дают птицы. Если птицы вдруг испуганно взлетают в каком-нибудь месте, это является верным признаком, что там притаилась засада. Если птицы стаями летают над каким-нибудь местом, это служит верным признаком, что там больше никого нет, т. е. что противник оставил это место.

О состоянии противника можно судить по его общему поведению, по поведению его солдат и по поступкам его полководца. Во-первых, может наблюдаться такая картина: противник видит перед собой несомненную выгоду, которой он может воспользоваться, и тем не менее он не двигается с места. В чем дело? Сунь-цзы отвечает. «Он устал». «Солдаты устали, и заставить их сражаться нельзя. Поэтому полководец хоть и видит выгоду, но двинуться не может», – разъясняет Чжан Юй.

Всякие знамена и значки служат орудиями управления войском, орудиями команды. Поэтому им полагается двигаться в строгом порядке. Когда же видишь обратное, можно вывести заключение, что у противника нет более правильного военного строя.

Если наблюдаешь вообще беспорядок в рядах противника, ясно, что там пала дисциплина и ослабел авторитет полководца. Такие вещи случаются и у самых крупных полководцев, но они умеют справляться с этим. Когда ханьский полководец Чжоу Я-фу вел войну с семью княжествами, в его войске дважды ночью поднялись шум и волнения, быстро охватившие весь лагерь и достигшие ставки главнокомандующего. Однако Чжоу Я-фу сделал вид, будто он ничего не замечает, и продолжал якобы спать. Его спокойствие подействовало на шумящих отрезвляющим образом, и они быстро утихли.

Если видишь, что командиры кричат и бранятся, это значит, что солдаты обессилели, и их приходится понуждать идти дальше и сражаться.

Очень много говорит опытному полководцу и поведение солдат противника. Если по ночам слышно, что в лагере противника солдаты окликают друг друга и вообще кричат, это служит признаком, что они трусят и стараются себя таким способом подбодрить. Если они, стоя, опираются на свое оружие, значит они изголодались. «Если человек не поест, он обессиливает. Поэтому он и стоит, опираясь на свое оружие. В армии все – и высшие, и низшие – едят и пьют в одно время. Поэтому, если голодает один, голодает вся армия», – замечает Чжан Юй. Показательно также поведение солдат у воды. Если они, добравшись до воды, бросаются к ней и пьют из пригоршни, значит они истомились от жажды.

«Если коней кормят пшеном, а сами едят мясо; если кувшины для вина не развешивают на деревьях и не идут обратно в лагерь, значит они – доведенные до крайности разбойники», – говорится несколько далее у Сунь-цзы. Это место обычно понимают так: пшено составляет обычную пищу китайских народных масс, мясо же относится к разряду дорогих продуктов питания; поэтому, если у противника пшено скармливают лошадям, мясо же, не жалея, едят, это свидетельствует, что солдаты противника уже больше ни на что не рассчитывают и, зная, что впереди – последний отчаянный бой, из которого они, вероятно, живыми не выйдут, утешаются последним пиром; поэтому они не развешивают, как обычно во время стоянки укрепленным лагерем, кувшины с вином на деревьях, а сидят с ними и пьянствуют, забыв о лагере. Все это – признаки того, что противник доведен до крайности.

Однако было бы большой ошибкой считать, что все эти признаки имеют безусловное значение. Комментаторы Сунь-цзы всегда понимали своего автора так, что он указывает лишь на то, что может дать некоторые сведения о противнике, но никак не обязывает делать только указываемые им выводы.

* * *

Последний короткий раздел этой главы состоит из указаний полководцу, как он должен руководить своим войском.

Сунь-цзы советует не переоценивать количественной стороны, не придавать всеобщего значения единственно фактору численного перевеса. Этот его совет свидетельствует о том, что его предыдущее рассуждение (в III главе) о важности численного превосходства в десять, пять и т. д. раз имело смысл только указания на то, что этот фактор может лучше всего решить победу, но отнюдь не является единственным способом решения победы. В таком духе это его рассуждение и было истолковано, и это место служит лучшим подтверждением правильности именно такого толкования.

«Дело не в том, чтобы все более и более увеличивать число солдат, – говорит Сунь-цзы. – Достаточно иметь ее (воинскую силу. – Н. К.) столько, сколько нужно для того, чтобы справиться с противником путем сосредоточения своих сил и правильной оценки противника». «Нельзя полагаться только на одну воинскую мощь. Нужно действовать умом и расчетом и уметь оценивать противника», – толкует мысль автора Ван Чжэ. Сунь-цзы заходит даже так далеко в этой мысли, что решается прямо заявить: «Кто не будет рассуждать и будет относиться к противнику пренебрежительно, тот непременно станет его пленником». Таким образом, наряду с таким фактором победы, как воинская мощь, Сунь-цзы ставит два других фактора – ум и расчет, с одной стороны, правильную оценку противника – с другой. Только при сочетании этих трех факторов решается победа.

В последнем абзаце этого раздела Сунь-цзы переходит на более широкую почву: он говорит об отношении правителя к народу вообще. Само собой разумеется (и так понимают комментаторы), что развиваемые им положения приложимы в равной мере и ко взаимоотношениям полководца и его солдат, но все же и терминология, которой пользуется здесь Сунь-цзы, и вообще сама мысль свидетельствуют о том, что он ставит вопрос широко.

Сунь-цзы устанавливает два принципа управления людьми – армией, народом. Эти два принципа он выражает традиционными китайскими словами, обозначающими два понятия, взаимно противоположные по своему значению. Это – два начала: гражданское и воинское. Из взаимоотношения и взаимодействия этих двух начал и складывается жизнь всего организованного человечества. Так рассматривала эти начала вся общественная философия старого Китая, а за нею и вся философия старой Кореи и Японии.

В этой паре противоположных понятий отразилась общая, уже отмеченная выше, особенность теоретического мышления Древнего Китая, видевшего во всех проявлениях внешнего мира и жизни взаимодействие противоположных начал. Гражданское и воинское начала – понятия, которые охватывают собой одну область – жизнь общества, жизнь государства. Однако эти понятия чрезвычайно сложны по своему содержанию: гражданское начало есть просвещение, воинское начало – воинское искусство; это – мир и война, гражданская культура и военное дело, наука с литературой и меч, мягкость и доброта, с одной стороны, и твердость и строгость – с другой. Сунь-цзы так разделяет сферы преимущественного действия этих двух начал. Гражданское начало действует в обстановке армии главным образом в форме «приказов», в обстановке государства – в форме «законов». Законы должны быть проникнуты духом просвещения и культуры, благожелательного отношения к управляемым, началами человеколюбия и гуманности; но проведение этих законов должно быть исполнено «воинского духа», т. е. энергии, силы, настойчивости. Только таким путем и можно добиться того, чтобы приказания в армии, а законы в государстве исполнялись. А это имеет исключительно важное значение.