Против был царь[376]. Смущала подмоченная репутация. Даже в конце ноября, когда стало ясно, «что самый надежный человек (способный на энергию) среди правительства – Дурново», царю не хотелось «его назначать окончательно, потому что он грязненький (история выслеживания португальского посланника у его любовницы правительственными агентами, когда он был директором Департ[амента] полиции)»[377]. Как предполагал С. Ю. Витте, настораживал царя и либерализм П. Н. Дурново, выказанный им в Комитете министров при обсуждении вопросов по указу 12 декабря 1904 г. и в бытность товарищем у Булыгина, когда он «либеральничал и соперничал с [Д. Ф.] Треповым». Противился назначению П. Н. Дурново и влиятельный тогда дворцовый комендант Д. Ф. Трепов, «видя в нем ставленника Витте». «Такое отношение к Дурново в Царском Селе, – пишет С. Ю. Витте, – служило мне также одним из доводов именно в пользу назначения Дурново, так как я уже тогда инстинктивно понимал, что Трепов стремится управлять министерством внутренних дел или, вернее, полицией»[378].

Только после троекратного ходатайства С. Ю. Витте удалось получить согласие Николая II, да и то условное: «Хорошо, но только не надолго»; и не министром, а лишь управляющим министерством[379].

Революция оказывалась сильнее всех противников П. Н. Дурново. «Нужны были те затруднения во внутренней политике, которые возникли после 17 октября 1905 г., чтобы забыть все это и призвать к управлению Министерством П. Н. Дурново, который был известен как человек твердой воли, дисциплины и умевший осуществлять власть», – справедливо заметил Е. Г. Шинкевич[380]. «Лишь бы дело делал», – махнул на прошлое П. Н. Дурново и генерал А. А. Киреев[381].

Несколько иначе объясняет назначение П. Н. Дурново управляющим МВД В. И. Гурко. С. Ю. Витте, понимая, что П. Н. Дурново, в силу своего характера, не будет ему безоговорочно послушен, и «всемерно желая вовлечь» представителей общественности в свой кабинет, «формально представил Дурново государю в качестве своего кандидата на должность министра внутренних дел, но при этом так его охарактеризовал, что государь на назначение не согласился». В этой ситуации П. Н. Дурново, рассчитывал С. Ю. Витте, должен был согласиться остаться товарищем князя С. Д. Урусова, кандидатура которого на пост министра была приемлемой для общественности: не уходить же ему снова в Сенат.

Однако, продолжает В. И. Гурко, «провести Дурново было не так легко. Он сразу понял, что отказ государя был ему подсказан самим Витте. Мне случилось видеть Дурново почти тотчас после получения им от Витте записки, извещающей его о решении государя. Он был положительно в ярости. Как зверь в клетке бегал он по своему кабинету, повторяя десятки раз те же слова: “Я ему покажу! Нет, я ему покажу!” И он действительно ему показал».

«Что именно Дурново сказал Витте, – заключает В. И. Гурко, – чем он ему пригрозил, я в точности не знаю, но было оно, во всяком случае, в связи с какими-то не то документами, не то перлюстрированными письмами самого Витте, которые, будучи представлены государю, могли его окончательно погубить в глазах Николая II. Словом, так или иначе, но Витте окончательно сдался, и притом настолько, что, получив вторичный отказ государя назначить Дурново, счел себя вынужденным “всеподданнейше” доложить, что без привлечения Дурново к руководству всем имперским полицейско-административным аппаратом он не может ручаться за охранение существующего строя от революционного натиска»[382].

Этим предположениям есть некоторое подтверждение в воспоминаниях А. И. Гучкова: в ходе переговоров с общественными деятелями С. Ю. Витте, под угрозой обнародования в левой прессе компрометирующих Дурново материалов, отказался от его кандидатуры; однако «за ночь передумал и нам заявил, что он вынужден вернуться к кандидатуре Дурново». А. И. Гучков замечает: «Значит, какое-то воздействие было»[383]. Кто же мог оказать воздействие в этом смысле на С. Ю. Витте, кроме П. Н. Дурново?

Вместе с тем следует принять во внимание и мнение И. И. Тхоржевского, близко наблюдавшего события, – он был дежурным секретарем при Витте-премьере: С. Ю. Витте, «во-первых, хотел, чтобы политическая полиция находилась в испытанных и верных руках, а, во-вторых, хотел еще втайне, чтобы “одиум” политических репрессий падал не на него, Витте, а на другое лицо; он же сам мог рисоваться “налево” своим конституционным либерализмом. Поэтому он продолжал настаивать и умолять Государя согласиться на назначение Дурново министром внутренних дел. Таким образом, легенда о том, что Дурново был назначен помимо и вопреки Витте, сущий вздор»[384].

Очевидно, что объективные обстоятельства в октябре 1905 г. «поборствовали» П. Н. Дурново, однако главной пружиной развития событий был он сам: энергичный, компетентный, инициативный и властный, П. Н. Дурново оказался на месте и не ждал, пока его позовут. Вот как рисует возвращение его к власти Д. Н. Любимов, тогда директор канцелярии министра. После манифеста 17 октября С. Ю. Витте был занят «организацией» правительства. Между тем, «существовавшая государственная власть как-то совершенно стала стушевываться, по крайней мере в главнейшей отрасли внутреннего управления – в министерстве внутренних дел, где она была сведена почти на нет. Д. Ф. Трепов был назначен дворцовым комендантом , А. Г. Булыгин демонстративно показывал, что он уже более не министр и только и ждет, чтобы передать дела своему преемнику[385] . В эти тяжелые дни всеобщей разрухи стало быстро выдвигаться одно лицо, так сказать захватным правом, и сразу стало властью среди крушения всякой власти».