Мне нечего было ответить. На самом деле я верил. Мало того, я был слишком доверчив с самого детства, в отличие от этого самого Руслана.

– Никто, кроме меня, их не убивал, – сказал я.

– Ну, и?.. – Руслан смотрел на меня, как на психа. – Памятник тебе поставим за это. Но ведь сам-то ты их не перебьешь, верно? А может, ты надеешься, что мы вчетвером этим займемся?

– Уже нет, – честно признался я.

– Ребята, – вмешалась Мира. – Ростик устал. Пусть он отдохнет. А завтра мы на свежую голову все обсудим. Утро вечера мудренее.

– Утро мудренее, – повторил Руслан. – Только неизвестно, какие идеи посетят голову нашего героя ночью.

Я вскочил так резко, что опрокинулся стул и упали два бокала. На белой скатерти образовались лужи – красная и розовая.

Драться с этим человеком было бессмысленно.

– Спасибо за угощение, – сказал я и повернулся ко всем спиной.

– Куда ты? – спросила Мира дрогнувшим голосом.

Я не ответил и пошел к выходу.

– Ростислав, подожди, пожалуйста! – позвал Шишига. – Сейчас все уладим.

– Улаживайте, – бросил я, не оборачиваясь.

Когда я ступил на лестницу, Мира крикнула:

– Ребята! Да задержите же его!

Я побежал. Мне больше не хотелось слышать их голоса. Вернуться бы сейчас в сладковатую пустоту временных переходов.

Я выскочил на улицу, пробежал по аллее, открыл дверь машины Руслана, пошарил рукой. Что за идиот? – забрал ключ! Воров боится? Или предвидел, что я убегу?

– Ростислав! – раздался сердитый голос Руслана.

Я бросился в темноту, наткнулся на забор, побежал вдоль него, наконец, выскочил со двора через распахнутые ворота. Перебежал через тротуар и тут же попал в луч света. Заскрипели тормоза, я отпрянул назад, но машина меня таки задела. Удар был скользящий. Падая, я увидел, что мир наполнен сияньем. Фонари, машины, огни домов – все было настоящим и принадлежало большой земле.

Я помнил, как затылок стукнулся об асфальт. Потери сознания не было. Просто неожиданно рядом возникли три фигуры, две склонились надо мной и пытались меня поднять, а третья что-то непрерывно кричала.

Когда меня тащили по ступеням, я понял, что кричит Мира. Она повторяла единственную фразу:

– Ну, какой же ты дурак!

В постели я окончательно пришел в себя. Мира сидела рядом, а Руслан и Шишига нервно ходили по комнате, натыкаясь друг на друга.

Видел я расплывчато: очков не было, видно, потерялись в темноте.

Голова гудела. Ныло правое бедро. Я потрогал его рукой. Там прощупывались два плотных бугорка. Гематомы? Неоспоримые доказательства!

Я почувствовал прилив возбуждения и одновременно подкат тошноты.

– Со мной это уже третий раз… – хрипло прошептал я. – Слышите? Раньше думал, что галлюцинации… Я ехал по дороге и внезапно оказывался в реальной Москве… Теперь то же самое… Кругом свет, машины…

– Какие машины, Ростик? – спросила Мира. – Мы не видели никаких машин.

Она взволновано посмотрела на Руслана.

– Неважно, – сказал я. – Главное, что я видел. И не только видел.

Я попытался встать. Меня сразу замутило, но я все же сел на диване. Мира тут же уперла руки мне в грудь и попыталась уложить, но я стал сопротивляться.

– Со мной все в порядке, – сказал я. – Мне нужно в ванную.

Мира вновь вопросительно посмотрела на Руслана. Тот пожал плечами. Мира отодвинулась, и я поднялся.

– Я провожу, – сказал Шишига.

Он довел меня до двери в коридоре и включил свет. Я вошел в ванную, закрылся и сразу же расстегнул брюки. На ноге была ссадина, а по краям две овальные фиолетовые шишки. Я потрогал их. Шишки пульсировали.

Черт! С этой ерундой далеко не похромаешь. К тому же мутит сильно. Я натянул брюки, умылся, вытер лицо и поковылял обратно. Войдя в комнату, прошел мимо Миры, сел на диван и обреченно опустил голову.

– Пересядь, пожалуйста, в кресло, – ангельским голосом сказала Мира. – Я сейчас принесу постель. Будешь отдыхать.

Она вышла из комнаты и вывела остальных.

Я лег и подтянул ноги, стал проваливаться куда-то вбок…

Ночью я очнулся. Боль тут же напомнила о минувших событиях.

Я был одет, и постели подо мной не было: значит, Мира, вернувшись, обнаружила меня уже спящим.

Я на миг представил, как она стоит в дверном проеме, рассматривает меня, а потом к ней подходит Руслан и, обняв за талию, уводит в коридор.

Сев, я ощупал затылок. Будто бы все в порядке. В голове гудело меньше, но в горле стояла тошнота.

Я пошарил вокруг в поиске очков и вспомнил, что потерял их.

Поднявшись с дивана, походил по комнате.

Это был кабинет: рядом с диваном стоял массивный письменный стол, за ним располагались книжные полки.

Вещи и предметы еще хранили запах хозяев. Улавливался аромат дорогого табака. Мне подумалось, что здесь, в другом измерении, живет немолодой ученый, может быть даже академик. Возможно, он сейчас, как и я, прохаживается взад-вперед, размышляя о чем-то важном?

Немного расходившись, я направился в ванную.

Тут была целая зала. Кафель, мебель, сантехника – все фиолетово-лиловое. Потолок украшали тусклые сиреневые надписи готическим шрифтом. Буквы намеренно состарены, как бы наполовину стерты временем. Раздеваясь, я с трудом разобрал: «Terra incognita» и «Primus inter pares».

Войдя в кабинку, открыл кран. Я не ожидал, что может политься теплая вода. Но вода была и горячая, и холодная.

Я мылся, размышляя о событиях минувшего вечера.

Было ли мое поведение за столом истерикой или нет? Будь мы все пьяны, все легко списалось бы на счет алкоголя. Побузили и забыли. Но, увы, я точно помнил, что, вставая из-за стола, видел перед собой две начатые бутылки. Сам я только слегка захмелел, и лишь из-за того, что выпил полбокала на пустой желудок. К тому же сказались утомление, длительное одиночество, а еще то, что мне пришлось стать свидетелем гибели двух военных…

Мне не часто приходилось быть столь категоричным, как вчера за ужином. Я никогда не любил занимать твердую позицию, обычно предпочитал приспосабливаться к окружающим и находить компромисс. Но на сей раз я чувствовал себя непонятым ветераном, словно была некая тайна, в которую посвящен лишь я один.

Я чувствовал страх. Все мои наихудшие опасения подтверждались. Мои друзья не поддерживали меня. Может, они были слишком цивилизованы и практичны для того, чтобы вступить в битву с невидимыми пришельцами? Моего азарта не хватило для того, чтобы пробудить в них истинный патриотический дух. Выжить, добраться до своих, обратиться в органы власти – вот, что было приемлемо для них, современных москвичей. Один в поле не воин. Однажды я это уже доказал. И нет у меня никакого нового плана, несмотря на то, что вчера я об этом так яро кричал.