Доктор Лафарж вздохнул с явным облегчением.

– В таком случае, все понятно. Неожиданная паника вновь охватила Гая.

– Понятно? Что вам понятно? И чем больна Блисс? Это опасно? Почему вы молчите?

– Все идет, как положено, – успокоил его доктор Лафарж и снова улыбнулся. – Беременность вашей жены протекает нормально. Но пусть она все-таки побережет себя от излишних переживаний. Ее обмороки – следствие беременности, но нервы у нее порядком расшатаны. Я выписал ей укрепляющее. Пусть принимает его, а вы со своей стороны постарайтесь не волновать ее ничем. Надеюсь, что через шесть месяцев у вас появится здоровый ребенок.

Гай потерял дар речи, услышав о том, что Блисс беременна. Ну конечно, как же это он сам не смог догадаться! Они с Блисс столько раз занимались любовью; вполне естественно, что она забеременела. А ведь поначалу он хотел этого только для того, чтобы таким образом отомстить! Ему и впрямь не было дела до чувств Блисс, до ее чести и доброго имени... Однако близость с Блисс не только принесла ему неземное наслаждение – она очень многое изменила в его душе. Блисс снова стала необходима ему как воздух.

А ведь Гаю казалось, что годы, проведенные на море, превратили его в грубого пирата, лишенного каких бы то ни было чувств! Теперь ему было ясно, что это совсем не так. Боже, боже, он по-прежнему любил Блисс – может быть, даже сильнее, чем прежде. И вот теперь у нее снова будет ребенок. Его ребенок. У Брайана скоро появится братишка или сестренка!

– Полагаю, что я здесь больше не нужен, – сказал доктор Лафарж. – Когда придет время, я буду счастлив принять роды у вашей жены – если, конечно, вы не предпочтете пригласить для этого кого-нибудь другого. Как меня найти, вы знаете.

Гай поблагодарил доктора кивком головы, но едва ли понял смысл его слов.

– Да-да. Пошлите счет моему управляющему. Надеюсь, еще увидимся.

– Не волнуйтесь, – усмехнулся доктор. – Возвращайтесь к своей жене. Это ей сейчас необходимо больше, чем что-либо другое.

Доктор спустился вниз, а Гай еще какое-то время стоял неподвижно, пытаясь собраться с мыслями. Неожиданно ликование в его душе сменилось гневом. Как могла Блисс, нося под сердцем его ребенка, решиться выйти замуж за Фолка?! Она что, с ума сошла? Почему она не сказала ему, Гаю, о том, что беременна? Почему вместо этого решила отдать свою руку человеку, которого ненавидит всей душой?

«Ну уж, нет! – подумал Гай. – Это только через мой труп! Фолку никогда не видать ни моей жены, ни моего ребенка!»

С трудом сдерживая ярость, Гай вошел в спальню. Постель была пуста. На секунду Гай запаниковал, но тут же успокоился, когда увидел Блисс. Она стояла возле окна и грустно, задумчиво смотрела в осенний сад.

– Надо полагать, ты все уже знаешь? – спросила она, не поворачивая головы.

– Почему ты ничего мне не сказала? У тебя было столько возможностей сделать это!

Блисс отвернулась от окна. Подбородок ее задрожал.

– А почему ты ничего не сказал мне про моего сына? Разве у тебя было мало возможностей сделать это? – с вызовом спросила она.

Гай только вздохнул. Дьявольски трудно было найти ответ на такой вопрос.

– Я собирался, но... – замялся он. – Ведь ты решила выйти замуж за Фолка... Как ты могла? Да еще зная, что беременна от меня!

– Я тебе была не нужна, – холодно заметила Блисс. – И я понятия не имела о том, что ты появишься в Новом Орлеане. Я вообще не знала, увижу ли тебя еще когда-нибудь. К тому же за твою голову назначена награда, тебя ищут, не забывай об этом. Я Не знала, что мне делать. Я знала только, что мой ребенок должен родиться в законном браке, и потому предложила Джеральду сделку. Мое наследство – в обмен на его имя. Наш брак должен был стать фиктивным: Фолк теперь ненавидит меня почти так же, как я его. Но он согласился – ведь ему так нужны мои деньги! И он принял мои условия.

– Но я по-прежнему твой муж, Блисс! – воскликнул Гай, подходя ближе.

Однако Блисс оттолкнула протянутые к ней руки.

– Мой муж умер. Шесть лет тому назад. А человека, который занял его место, я просто не знаю.

Гай молча проглотил обиду.

– Мне приходилось скрываться, и у меня были на то причины. Однако теперь, когда у тебя будет ребенок... Теперь все изменилось. Ты никогда не выйдешь за Фолка – это решено.

– Что же ты предлагаешь? – усмехнулась Блисс. – Чтобы я родила незаконного ребенка? Или, может быть, ты предложишь мне родить, потом отдать малыша в чужие руки и делать вид, что ничего не произошло?

Гай мгновенно напрягся, словно пружина.

– То, что случилось с Брайаном, никогда не повторится. Я хочу быть рядом, когда малыш появится на свет. Хочу услышать его первый крик, первый вздох. Уж я-то ни за что не поверю, если мне скажут, что он умер, едва родившись!

В голосе Гая прозвучало осуждение. Блисс уловила его и резко вскинула голову.

– Ну что ж, давай, договаривай! Я знаю, что ты осуждаешь меня за то, что случилось с Брайаном. Думаешь, я сама себя не обвиняю? Но тебя же не было тогда рядом, и ты не знаешь... Это были очень трудные роды. Я была слишком слаба, потому что извелась, оплакивая своего покойного мужа...

– Я никого не хочу винить, Блисс, – перебил ее Гай. – Что было, то прошло. Теперь нужно думать о Брайане и о том малыше, которого ты носишь под сердцем. Оба они – мои дети, и я намерен сделать для них все, что только в моих силах.

Глаза Блисс расширились, было видно, она не на шутку испугалась.

– Ты что, собираешься забрать их у меня? Обоих? О нет, я не переживу этого! Господи, моя жизнь столько лет была пуста... – Она невольно прижала ладонь к своему животу. – Теперь в ней появился смысл – высший смысл! У меня снова есть ради чего жить. У меня есть Брайан и есть этот еще не родившийся малыш.

– А как же я, Блисс?

– Что – ты?

– Неужели я тебе совсем не нужен?

– Ха! Забавно слышать такое от человека, которому не нужен никто! От пирата, чья жестокость стала легендой. Я не могу думать о тебе, – как о Гае, не могу называть тебя этим именем! Мой Гай был совсем другим – добрым, отзывчивым, ласковым...

– Я мог бы рассказать, что сделало меня таким, каким я стал, но не хочу расстраивать тебя. Подробности были бы просто ужасными. Ты видела шрамы, которые украшают мое тело, но, поверь: те шрамы, которыми покрыта моя душа, куда страшнее. Гай Янг действительно умер – в тот день, когда в его камеру проник наемный убийца. А из пепла восстал новый человек, которого звали Охотником. Это был пират – одноглазый пират, помешанный на. мести. Уничтожить твоего отца и Фолка – вот что стало смыслом моей жизни, моей целью и мечтой. Но настал день, когда ты снова вошла в мою жизнь, и прежний Гай Янг вдруг зашевелился под пеплом. Я хотел сделать тебя орудием своей мести, но неожиданно оказалось, что у меня по-прежнему есть сердце. И месть вдруг перестала быть такой желанной для меня.