Харука говорит, что они по сей день счастливы, здоровы и живут в Париже.

Из глубины моей груди вырывается зевок. Боже. Когда мной овладевает зевота, она ощущается внутри меня как землетрясение. Подняв очки, я кончиками пальцев вытираю слезы, выступившие в уголках глаз.

– Вы хорошо себя чувствуете, Джэ? – Спрашивает Харука, наблюдая за мной через всю комнату. – Сегодня вы выглядите особенно уставшим.

– В порядке. – Я снимаю очки. – Я хорошо спал прошлой ночью, так что не знаю, почему чувствую себя таким уставшим.

– Хм. – Харука выглядит так, словно хочет что-то сказать, но не говорит. Он просто смотрит, оценивая меня. Раздается стук в раму приоткрытой двери. Когда я поднимаю глаза, там стоит Нино.

– Привет, Джэ. – Его глаза ярко-янтарные и сияют в утреннем свете. Он прекрасно выглядит в темных брюках и джемпере насыщенного канареечного цвета. Все эти вампиры такие чертовски модные. Интересно, это дело рук Джуна, или они сами по себе такие.

– Доброе утро. – Я улыбаюсь, когда он приближается ко мне, неся большой конверт из манилы.

– Это пришло от Джованни сегодня утром. – Нино протягивает его мне. – На ощупь довольно толстый. Может быть, это хороший знак?

Сияя, я беру конверт обеими руками.

– Да. Отлично. Превосходно. Я просмотрю их, а затем сопоставлю с документами других кандидатов, которые у меня есть. Думаю, в следующем месяце у меня будет довольно много потенциальных суррогатов, готовых к вашему рассмотрению. – Благодаря местным связям Харуки и старшего брата Нино в Италии я начал собирать данные и заявки кандидатов. Они, конечно, не знают, для кого будут суррогатными матерями, тем не менее, отклик был невероятный. Харука подписал ознакомительные письма, уверен, во многом ажиотаж связано с этим.

Нино ухмыляется мне, подходя к своему супругу.

– Очень волнующе. У вас все хорошо? Вы сегодня какой-то бледный.

– Я в порядке. Просто немного устал. Но спасибо, что спросили.

– Конечно. – Нино достает из кармана гладкий черный смартфон. Я предполагаю, что это его, но он опускается на колени рядом с Харукой, кладет телефон на стол и придвигает к нему. – Почему он лежал разряженный под раковиной в ванной? А на прошлой неделе он был в щели между стеной и твоим прикроватным столиком.

Харука хлопает своими бордовыми глазами, словно он так же озадачен, как и Нино.

– Я не знаю.

– Ага, не мог бы ты проследить за этим сегодня? – Спрашивает Нино. – Я зарядил его. Напишу тебе, если задержусь сегодня вечером.

Харука смотрит на телефон, надувшись, как будто его просят использовать какой-то инородный, сложный предмет:

– Просто… напиши Асао. Он мне передаст.

– Нет, tesoro. Я хочу писать тебе сегодня. Tutto il giorno[43].

Я не знаю, что сказал Нино, так как я не говорю по-итальянски, но наступает отчетливая пауза. Как противостояние. Харука вздыхает.

– Ладно…

Нино наклоняется и начинает неистово целовать Харуку. Это как вспышки нежности – в переносицу, затем в лоб и щеку. Харука отворачивается, и Нино целует его в ухо и в висок. Когда он заканчивает, Харука слегка отклоняется в сторону, его лицо растянуто в улыбке.

Нино приподнимает подбородок, ухмыляясь.

– Ti amo[44].

Харука поворачивается, чтобы посмотреть на него.

– Я тебя люблю. – Он протягивает руку и хватает Нино за джемпер, притягивая к себе, и дважды быстро целует в губы. Нино хмыкает теплым, удовлетворенным звуком, затем встает и идет к двери. Он машет мне рукой. – Увидимся позже, Джэ.

Я машу в ответ, преисполненный благоговения. Когда я смотрю на Харуку, он качает головой и закатывает глаза, но это его явно забавляет. Их связь кажется несправедливой по отношению к другим. У каждого должна быть возможность иметь такого партнера, как Нино или Харука, или ни у кого.

– Мои извинения. – Харука вздыхает, берет телефон и откладывает его на другой конец стола.

– Все в порядке. – Я улыбаюсь. Честно говоря, я к этому уже привык. За последний месяц я заметил, что часть очарования в их отношениях заключается в том, что Нино беззаботно подшучивает над Харукой, как будто Харуке нужно мягкое напоминание о том, что не стоит быть таким серьезным. Когда Нино делает так, это также напоминает мне, что я могу открыто задавать вопросы Харуке, что он не какая-то непробиваемая стена чистокровного отличия и великолепия, каким кажется.

– Харука… почему у вампиров светятся глаза? Что это значит?

– Причина того, что наши глаза загораются, сильно зависит от контекста. Как правило, в нашей природе пробуждаются какие-то глубокие эмоции, которые и вызывают это. Они могут быть положительными или отрицательными.

Я киваю.

– Например, если ты очень зол или очень счастлив?

– Проще говоря, да. – Харука сидит совершенно прямо, скрестив руки на груди. – Сияние наших глаз – побочный продукт проявления нашей вампирской ауры, обычно вызванный какой-то значительной эмоцией. Например, настоящая ярость от того, что тебе или близкому человеку угрожает физическая опасность. С другой стороны, искренние любовь и страсть – врожденное, глубокое желание к другому существу. Я являюсь исключением из этого общего правила, потому что строго сохраняю уникальный контроль над своей природой. Когда я манипулирую вещами с помощью своей энергии, мои глаза тоже светятся, независимо от моего эмоционального состояния.

– Нино такой же?

Харука кивает.

– Да, и это зависит от того, что он получает все больше контроля над нашей общей родословной и природой. Я должен отметить, что это происходит только с теми существами, которые обладают преимущественно вампирической природой.

– Да, я знаю. Только чистокровные и вампиры первого поколения.

– Верно.

Я надеваю очки, вспоминая наш разговор с Харукой о связи несколько недель назад. Он даже разрешил мне прочитать «Жажду и желание». Книга довольно толстая, и я еще не закончил ее читать, но она поражает меня близостью вампирских уз. Невозможно представить, как можно быть настолько глубоко связанным с другим человеком, чтобы читать мысли и ощущать эмоции друг друга.

Они пьют кровь друг друга. Я знаю, что это утверждение кажется обыденным в контексте вампиров, и в последнее время мы с Джуном тоже это делаем, но… иногда мне все же нравится отгородиться от этой мысли, просто чтобы осознать ее значение и вес.

Мы с Джуном пьем кровь друг друга.

Безумие.

– Значит, если глаза вампира для кого-то загорятся… возможно, он захочет соединиться с ним?

– Не только, – говорит Харука. – Но перспектива, несомненно, высока. Ваша природа может сказать вам что-то… показать нечто глубоко истинное. Но всегда есть свобода воли. Нами, как вампирами, движет наша природа, но мы не являемся ее рабами.

– Верно. – Прошлое всегда запутывает нас, не так ли?

До понедельника я, кажется, никогда не говорил слова «я люблю тебя» никому, кроме моей мамы. Я даже не могу вспомнить, чтобы говорил это папе. Возможно, в детстве говорил. Скорее всего. Должен был. Но я четко помню, как говорил это маме, когда был старше. Особенно когда она стала слабеть и перед тем, как умерла. Тогда я говорил это все