С минуту Глеб и Громол сосредоточенно молчали. Слышалось лишь тихое поскуливание насмерть перепуганного и уже простившегося с жизнью Крысуна. Наконец охотник разомкнул уста, вскинул взгляд к небу и негромко, но четко проговорил:

– Бог Семаргл, крылатый пес Хорса-огнебога, помоги нам спастись от Мамелфы! Обереги от чар ея! Нашли на черное царствие лучи огнеострые!

Стоило Громолу это произнести, как из-за сгустившихся багровых туч выглянуло солнце. Желтый яркий луч пробился сквозь крону дуба и упал на сеть. В ту же секунду Громол издал победный клич, выхватил из ножен клинок и рубанул по сети в том месте, куда упал луч солнца. Глеб был не силен в сопромате, но и он понял, что случилось настоящее чудо. Сеть порвалась. Громол принялся резать и кромсать черные жгуты.

– Прыгаем! – крикнул Громол и ударил в последний раз.

Ветер просвистел у Глеба в ушах, но он успел сгруппироваться, а потому приземлился на землю относительно мягко. Благополучно приземлились и Громол с Крысуном.

Коснувшись земли, Громол тут же поднялся во весь рост и радостно проговорил:

– Хорс и Семаргл на нашей стороне! Однако на небе полно мороков, и нам надо спешить!

Он вложил кинжал из белого железа в ножны, поправил на плече котомку и колчан, затем поднял с земли оброненную, поросшую листьями палку, которой прощупывал почву, и первым зашагал вперед.

Глеб и Крысун заковыляли за ним.

8

Громол воспрял духом и даже что-то тихо напевал себе под нос. У Глеба на душе тоже стало радостней. Если боги действительно существуют, то они определенно на их стороне.

Громол быстро продвигался вперед, работая веткой, как щупом. Крысун, который, судя по блестящим глазкам, тоже взбодрился, спросил:

– Слышь, охотник. А что ты будешь делать, когда вернешься назад?

– Жить, – ответил, не оборачиваясь, Громол.

– Ну, это понятно. А как жить-то? Богато али как?

– Как раньше жил, так и буду.

– В этом я сомневаюсь. Ты ведь только на вид прост, а так – тоже себе на уме.

– Черный у тебя язык, Крысун.

– Черный, говоришь? Кхех… Я ведь заметил, как ты возле чудны?х вещей, что мы находили, веточки втыкал.

Глеб удивленно посмотрел на Крысуна:

– А мы находили?

– А то. Только Громол их тут же сверху землицей присыпа?л. Или дерном забрасывал.

– Громол, это правда?

Охотник не ответил.

– Видишь – молчит, – удовлетворенно констатировал Крысун. – Молчит, потому как вину на себе знает. Эх, Глеб, Глеб, наивная ты душа. Оставит нас с тобой охотник у Пепельного озера, а сам по своим следам обратно вернется. А по пути вещичек кудесных насобирает. Да еще и бурой пыли наберет. Я ее по пути в трех местах видел. А Громол глазастее меня, он ее куда больше моего приметил.

– Заткнулся бы ты, охоронец.

– Ладно, заткнусь. А то ведь ты сам меня заткнешь. А со мной и Глеба…

Громол, гневно сверкнув глазами, повернулся к Крысуну. Обернулся, но по инерции сделал еще один шаг, не прощупав землю веткой.

И вдруг что-то громко чавкнуло, и Громол ошарашенно посмотрел себе под ноги. Его правый сапог угодил в едва приметную лужицу грязи, и грязь со звериным чавканьем опутала жидкими щупальцами его сапог.

Громол закричал от боли. Глеб тут же схватил его за плечи и рванул на себя.

– Голодная прогалина! – выдохнул Крысун.

Глеб нагнулся, ухватился за чистый край сапога Громола и сдернул его с ноги охотника. Голодная грязь успела втечь в сапог, и ступня охотника поблескивала от крови. Судя по шипяще-чавкающему звуку, грязь продолжала пожирать ногу Громола.

– Крысун! – в отчаянии крикнул Глеб. – Дай воду!

Охоронец скинул с плеча мешок, ослабил дрожащими пальцами веревку, достал оловянную флягу и передал ее Глебу. Тот быстро вынул затычку и принялся лить воду на окровавленную ногу охотника.

Громол закусил губу и молча пережидал свои мучения. Глеб лил, пока фляга не опустела.

Смыв ядовитую землю, Глеб оглядел раны Громола. Земляная кислота проела ему кожу в трех местах и еще в одном выела довольно большой кусок мяса. Глебу даже показалось, что он увидел на дне раны белую кость.

Однако кровь, как ни странно, остановилась, и края раны запеклись, словно их прижгли головней.

Глеб взглянул на лицо Громола. Лицо охотника было мертвенно-бледным, на обескровленных губах застыла розоватая пена, а глаза глубоко запали в глазницы и стали похожи на две блестящие монетки, втоптанные в грязь.

Только сейчас Глеб понял, какую невыносимую боль испытывает охотник.

– Нужно перевязать, – решил Глеб.

Громол попытался что-то сказать, но не смог и снова сцепил зубы.

– В котомке есть кузовок с заживляющей мазью, – угрюмо проговорил Крысун. – Смажь дыру, перед тем как перетягивать.

Глеб потянулся к котомке, а Крысун уселся на пенек, отер рукою потный лысоватый лоб и хмуро уставился на лужицу грязи.

– Вот, значит, она какая – голодная прогалина, – тихо произнес он.

Глеб обильно смазал раны заживляющей мазью.

– Жаль, мертвой воды не набрали. Помогла бы.

– А ты за ней сходи, – насмешливо посоветовал Крысун. – Если повезет, дотемна обернешься.

Глеб покосился на него и гневно проговорил:

– Молчал бы ты, крысиная башка. Ты Громола разговорами отвлекал. Из-за тебя он в голодную прогалину вляпался.

Крысун хмыкнул, но ничего на это не сказал. Да и что тут было говорить?

Глеб разорвал свою нижнюю рубаху на лоскуты и бережно перевязал охотнику ноги.

– Готово, – сказал он. – Попробуешь встать?

– Да…

Глеб протянул Громолу руку. Охотник ухватился за нее и осторожно поднялся на ноги. Лицо его болезненно дернулось.

– Сильно болит? – участливо спросил Глеб.

Охотник растянул губы в безжизненную улыбку и глухо ответил:

– Совладаю.

– Идти сможешь?

– Смогу.

Крысун угрюмо посмотрел на замотанную ногу охотника, перевел взгляд на катившееся к западу солнце и тревожно проговорил:

– Нам лучше поторопиться.

9

Путь назад, к Кишеню, занял больше времени, чем путь до проклятой прогалины. Громол вел себя так, словно нога его была в порядке. Только мертвенно-бледное лицо, легкая хромота да испарина на лбу выдавали его страдания.

У границы Кишеня он вытер рукавом потное серое лицо и сказал:

– Я пойду первым.