Молотов говорит, что этот вопрос нужно будет обдумать, и спрашивает Идена о возможности увеличения процентного соотношения в пользу СССР в Югославии.

Иден отвечает, что британское правительство предпочитало бы, чтобы у него и у Советского Правительства была одна общая политика в Югославии. Он, Иден, хотел бы знать, что будут делать союзники после освобождения Югославии. Должны ли они будут объединить Тито и югославское правительство в Лондоне. Британское правительство желает это сделать.

Молотов отвечает, что это правильно и что этот вопрос заслуживает внимания.

В заключение Молотов просит решить вопрос о Болгарии, если возможно, в течение 24 часов, так как задержка в этот деле неприятна.

* * *

На следующий день обсуждение этого вопроса продолжалось, и в конечном итоге договорились о том, что процент «советского влияния» в Болгарии и Венгрии составит 80 %.

Больше к этому вопросу ни Сталин, ни Черчилль в своих беседах никогда не возвращались. В июне 1953 г. У. Черчилль нарушил «обет молчания» и рассказал историю о «процентном соглашении» в беседе с советским послом в Великобритании Я. А. Маликом, подчеркнув, что ему всегда удавалось находить основу для договоренностей и «достигать соглашений с товарищем Сталиным, причем эти соглашения не только достигались, но и взаимно выполнялись».

Мнения о действительном значении документа, который был представлен Черчиллем на встрече со Сталиным 9 октября 1944 г., расходятся по сей день. На семинаре британских и российских историков в Лондоне в марте 2002 г. с докладом на эту тему выступил британский профессор Дж. Робертс. Рассматривая историографию вопроса, он отметил, что оценки «процентного соглашения» варьируются от характеристики его как «мертвого документа» до сделки, которая «спасла Грецию от коммунизма». Точка зрения самого Дж. Робертса сводится к тому, что раздел сфер влияния на Балканах был предопределен. Невмешательство СССР в греческие дела было обусловлено геополитическими интересами СССР, которые на Балканах ограничивались приграничными славянскими странами, к числу которых Греция не принадлежала, а также советским стремлением достичь на определенных условиях компромисса с западными союзниками в послевоенном устройстве Европы. В подтверждение Робертс приводит факты как реальных действий СССР, так и фрагмент из беседы Сталина на эту тему с Г. Димитровым в январе 1945 г. «Я советовал, — говорил Сталин, — чтобы в Греции не затевали эту борьбу. Люди ЭЛАС (вооруженные силы греческого движения Сопротивления. — О. Р.) не должны были выходить из правительства Папандреу (премьер-министр правительства Греции в эмиграции, местопребыванием которого был Каир. — О. Р.). Они принялись за дело, для которого у них сил не хватает. Видимо, они рассчитывали, что Красная Армия спустится до Эгейского моря. Мы этого не можем делать. Мы не можем посылать в Грецию свои войска».

Дж. Робертс считает, что предложение Черчилля о «процентном соглашении» явилось скорее его отчаянной попыткой избежать реальности ослабления британских позиций в условиях роста советского влияния на Балканах и американского господства в Западном мире, но само соглашение называет «незначительным эпизодом». Советское невмешательство в греческие дела было обусловлено, по его мнению, «политическими и стратегическими расчетами Москвы и не имеет никакого отношения к процентному соглашению».

На наш взгляд, 9 октября 1944 г. между лидерами двух стран была в необычной форме предпринята попытка разграничить сферы послевоенного устройства Европы и таким образом найти путь к геополитическому компромиссу на ближайшие годы, в котором в то время были еще заинтересованы влиятельные силы как в Великобритании, так и в США. Особое значение в этом имела последовательная позиция президента Ф. Д. Рузвельта. «Процентное соглашение» являлось реальной договоренностью, хотя и не оформленной официально, которая определенное время соблюдалась обеими сторонами. При этом отказ в военно-технической и политической поддержке национально-освободительных сил Греции, руководимых компартией (ЭАМ и ЭЛАС), стал трудным испытанием для советской внешней и военной политики и, по всей вероятности, был связан с конфликтом между Сталиным, с одной стороны, и Молотовым и Димитровым — с другой, которые поддерживали обращение руководства греческой компартии с просьбой о помощи. Но Сталин стоял на своем, и обращение ЭЛАС осталось без ответа. Высадка английских войск 5 октября, их вмешательство в дела Греции привели к широкомасштабной гражданской войне в стране и поражению сил Сопротивления, возглавляемых компартией. Драматизм обстановки заключался в том, что летом 1944 г. силами ЭЛАС была освобождена значительная часть территории Греции. 12 октября войска Первого корпуса ЭЛАС освободили Афины, в конце октября — Салоники, и власть в Греции практически находилась в руках компартии и поддержавших ее сил. Красная Армия в это время вступила на территорию Югославии, и до границ Греции оставалось рукой подать. Соблазн был велик, но, как позднее писал Черчилль, «Сталин никогда не нарушал данного мне слова».

Анализ советской политики и дипломатии того времени свидетельствует, что ее главной целью являлось создание в послевоенной структуре Европы «пояса безопасности» из дружественных Советскому Союзу приграничных государств. При этом их внутриполитическое устройство зависело от расстановки сил в каждой из стран. Силового «экспорта революции» в 1944 — начале 1945 г. стремились избежать.

* * *

И польский и греческий вопросы во многом решались в ходе визита Черчилля в Москву. Обсуждение польского вопроса было продолжено в ходе следующей беседы двух лидеров, которая состоялась 13 октября 1944 г.

Обстановка в англо-советских отношениях по польскому вопросу оставалась осенью 1944 г. крайне сложной, неопределенной и взрывоопасной. Поддерживая эмигрантские правительства стран Европы, которым Великобритания предоставила убежище в Лондоне и Каире, английское правительство, естественно, добивалось, нередко прямым давлением, установления в этих странах после их освобождения от немецкой оккупации приемлемых для него политических режимов. Это делалось в целях восстановления влияния Великобритании в этих регионах Европы и максимально возможного ограничения растущего советского влияния на континенте. В свою очередь, советское правительство стремилось к достижению собственных целей, главной из которых, как уже говорилось, являлось установление после войны дружественных режимов в приграничных СССР странах, оккупированных захватчиками. В ряде стран возникли противоборствующие силы Сопротивления немецким оккупантам, в том числе в Югославии, Греции и Польше. Одни из них действовали при поддержке Москвы, другие — Лондона. В каждой из таких стран события развивались по-разному. Как Великобритания вместе с США или самостоятельно, так и Советский Союз во многих конфликтных ситуациях достигали компромисса. Этому в немалой степени способствовала гибкая политика эмигрантских правительств некоторых приграничных СССР стран, которая в тот период удовлетворяла обе стороны, как это имело место с эмигрантским правительством Норвегии и Чехословакии. Но в польском вопросе нашла коса на камень. И каждая из сторон имела для этого достаточно оснований.