Игнат уже знал, что здесь побывала свора безбашенных братков. Как будто Мамай через офис прошел. Но Арина-то чего такая напуганная. Она же через панель прошла, а там частенько такие казусы случаются. Может, уже отвыкла от лихой жизни. От плохого отвыкают так же быстро, как привыкают к хорошему.

– Тебя не тронули? – спросил Игнат.

– Нет... Только толкнули сильно...

– Ладно, разберемся.

И вместе с Левой и Вилли вошел в кабинет.

Иван сидел на диване и прикладывал к переносице лед. Видно, хорошо ему досталось. Арсений нервно ходил по комнате. Глаза красные, нос распух как после сильного удара.

– Так, а ну рассказывай!.. – с ходу потребовал Игнат.

– Сказали, что от Колывана.

– Ясно.

В душе Игнат рвал и метал, но внешне он оставался совершенно спокоен. Барыги не должны видеть, как он выходит из себя. Бурные эмоции – это прежде всего признак неуверенности в себе. А если он не уверен в себе, как в него может верить кто-то другой.

– Что сказали?

– Сказали, что твоя крыша уже устарела.

– Ну-ну. А у Колывана, значит, крыша самая крепкая и самая надежная...

– Ну да, и самая дорогая, – всхлипнул Иван. – Тридцать процентов требуют...

– Пусть хоть все сто требуют, вам-то что. То, что накостыляли вам, это плохо. Ничего, спросим за это. За все спросим...

– Игнат, они говорили, что будут звонить тебе, – сказал Арсений.

Скоро в кабинете зазвонил телефон. Игнат снял трубку.

– Да.

– А-а, знакомый голос, – услышал он Колывана. – Типа, Бурлак на проводе, а?

– Не типа, а Бурлак.

– Но если не типа, то давай собирайся. На Волгу тебе пора...

– Какая Волга, ты что несешь?

– А ты разве не знаешь, что бурлаки у нас на Волге работают, это, баржи за собой таскают...

Игнат слышал обидные смешки с того конца провода. Прикалывается братва, веселится.

– Ладно, учту твой совет. Как только бабок накоплю, так и куплю себе Волгу. Со всеми пароходами...

– Что, бабок до хрена?

Игнату показалось, что в голосе прозвучали завистливые нотки.

– Я ж твои бабки не считаю.

– А я твои считаю. Поэтому и решил, что тебе пора отдать мне автосалон. Хватит, нажировался...

– Ты, я вижу, герой по телефону базлать. Давай стрелу забьем, на природе перетрем. Чисто по понятиям...

– Это как, чисто по понятиям? Вора своего с собой привезешь?

– Да нет, я в твои наглые глаза напрямую хочу посмотреть. А по понятиям стрелу забить, это, значит, что если с моей стороны десять бойцов, то и с твоей столько же...

У Игната под рукой не больше двух десятков крепких ребят. Но их и бойцами-то еще не назовешь. Далеко не все соответствуют его требованиям. А у Колывана в бригаде почти под сотню быков-спортсменов. Есть из кого выбрать десяток убойных бойцов. Но все равно, лучше иметь дело с отборным десятком, чем со всей его толпой...

– Хорошо, пусть будет чисто по понятиям, – ухмыльнулся Колыван. – Чтоб ты не вонял потом, что я тебя на толпу взял... Хотя вонять ты по любому будешь. Сам знаешь, покойники все воняют...

– Ты меня здесь не пугай. Ты меня на стреле пугай...

– Не, там я тебя пугать не буду, там я тебя гасить буду... Короче, забиваемся на сегодня на шесть вечера. С твоей стороны двадцать рыл, и с моей двадцать пацанов...

– Десяток.

– Я сказал, двадцать!.. Слушай, ты если в штаны навалил, на стрелу можешь не приезжать. Я не обижусь...

Если Игнат откосит от стрелки, Колыван в самом деле не обидится. В этом случае автосалон перейдет к нему вместе с «Ореандой»... Только у Игната и в мыслях не было уклоняться от боя.

– Ты, главное, к ментам со страху не подайся, – подначивал его Колыван.

– Это ты зря сказал, – угрожающе нахмурил брови Игнат. – За такой базар ответить можно...

– Вот и спросишь с меня. Только без ментов...

Стараясь удерживать в узде эмоции, Игнат внешне спокойно положил трубку на рычаги. В офисе задерживаться не стоит. Судьба автосалона будет решаться не здесь, а на загородных безлюдных просторах.

Игнат бросил клич. Братва подтягивалась в течение двух часов.

– Долго, очень долго, – качал головой Лева.

– Сам знаю, что долго, – поджал губы Игнат.

– Надо что-то делать, – сказал Вилли. – Такая тягомотина когда-нибудь боком нам выйдет...

– Колыван – козел, это без базара, – на правах малого бригадира встрял в разговор Толян. – Но у него есть чему поучиться. Наши пацаны и водку кушают, и дымят как паровозы, а у Колывана сухой закон и на курево запрет. Наши не знают, чем заняться, а у Колывана братва в спортзале целыми днями пропадает. И в стаю пацаны за пять секунд сбиваются. Не то, что у нас...

– Ну так в чем же дело? – наехал на него Лева. – Ты ж бригадир, тебе и карты в руки. Чего у тебя пацаны водку жрут, чего дымят как паровозы. И спортзал бы организовал...

– Ты на него бочку не кати, – покачал головой Игнат. – С самих себя надо спрашивать... Может, и не так у нас все четко, как у Колывана, зато братва довольна. Скажи, Алеха, что я не прав?

– Да прав, конечно, – кивнул второй малый бригадир. – У Колывана пацаны света белого не видят, а у нас и бухло, и телки...

– Есть за что кровь проливать?

– Это точно, – согласился Алеха. – Мы за нашу вольницу любому глотку перегрызем!

Он говорил бодро. Но почему-то прятал глаза. Может, он не хотел, чтобы Игнат видел его страх.

Его пацанам и в самом деле жилось вольготно. Игнат на них бабок не жалел. Съемные хаты, тачки, кабаки, телки... Но, пожалуй, Толян прав. Колыван, он хоть и урод, но в чем-то прав. Запрет на курево – это, пожалуй, слишком. А вот сухой закон не помешал бы... Многие пацаны были с большого бодуна. Игнату это вовсе не нравилось. Их бы всех сейчас через спортзал прогнать. Но времени нет. Да и спортзала тоже.

Да что там про рядовых бойцов говорить. Игнат и сам зажирел от сытной жизни. Так же как и Лева с Вилли. Когда они в последний раз мутузили друг друга? Давно это было.

Да, надо будет и сухой закон установить, и за спорт взяться всерьез. Но в первую очередь дисциплина. Игнат всегда считал, что держит своих бойцов в ежовых рукавицах. Но почему они так долго собираются? Совсем охренели они, что ли.

Ничего, они еще будут горько каяться в своем пофигизме. Но это будет потом. Сейчас же на первом месте стрелка с колывановской братвой. На карту поставлена не только судьба автосалона. На карту поставлена судьба всей бригады.