«Действительно, как в Средние века происходило погребение павших солдат после битвы? Представляется, что имело место различие между военачальниками, князьями, хозяевами крупных земельных владений, тела которых их родственники, вассалы и слуги иногда переносили очень далеко, чтобы похоронить с почестями в церкви, часовне или монастыре, и рядовыми воинами, пехотинцами или низшими чинами, останки которых погребали в братских могилах или оссуариях, вплотную друг к другу с благословениями, молитвами и пением духовенства. Тела, закопанные в землю в подобном беспорядке, не могли сохраняться долго. Именно поэтому, несмотря на упорные и неоднократные раскопки, ни разу не было найдено кладбища, которое можно было бы связать с определенной средневековой битвой. По моему мнению, оно никогда и не будет найдено, потому что их никогда и не существовало. Никто и никогда в те далекие времена не обременял себя устройством отдельной могилы для каждого убитого воина, как это делалось с огромными затратами в современный период при сооружении фронтовых "военных кладбищ". Предположить существование подобных кладбищ в Средние века означает впасть в досадный анахронизм. С этой точки зрения, Песнь о Роланде, когда она описывает кладбище воинов, погибших в Ронсевальском ущелье, дает, как мне кажется, верное представление о том, что предпринималось в подобных случаях в XI в. и, без сомнения, задолго до того и еще немалое время спустя. Французы под командованием Карла собирают трупы своих товарищей по оружию, убитых в сражении, и устраивают для них общий могильник, над которым епископы, аббаты, монахи, каноники и священники торжественно совершают чин отпущения грехов».

Определенно, мы думаем, что многочисленные тексты, относящиеся к битве, оставляют общее впечатление ее значимости, и мы отказываемся верить, что самые выдающиеся историки в течение двенадцати веков давали себя одурачить.

Следуя хронике, предоставим Карлу Мартеллу вернуться в свои государства cum triumpho gloriae (с триумфальной славой). В работах некоторых историков, в числе которых г-да Левиллан и Самаран, Марсель Бодо и Сюзан Оноре, содержится намек на легенду, не использованную нами в очерке о месте битвы Однако, как мы полагаем, она достойна упоминания в нашем рассказе и именно здесь.

Возвращаясь в Австразию сразу же после битвы, Карл-де остановился в часовне св. Екатерины во Фьербуа, то есть по пути. Там он по обету оставил свой меч. Через семь веков Жанна д'Арк, направляясь в Шинон к Карлу VI, тоже сделала остановку в часовне св. Екатерины. С глубочайшим вниманием она прослушала три мессы и причастилась Святых Тайн. Позднее, встретившись с королем, она отказалась от предложенного ей меча и попросила послать за тем, который лежит в земле под алтарем капеллы во Фьербуа и на котором выгравировано пять крестов. Некий оружейник выполнил ее желание и нашел меч на указанном Жанной месте. Он взял меч в руки, и в тот же миг спала покрывавшая его ржавчина, и клинок сделался таким чистым, как будто его только что отполировали.

И вот, по фантастической эстафете Истории, меч Карла Мартелла в руке Жанны д'Арк освободил Орлеан. Вслед за тем меч исчез. Говорят, Дева спрятала его, когда внутренний голос подсказал ей, что она попадет в руки англичан.

Это народное предание слишком красиво, чтобы не рассказать о нем. Что же касается дорог, по которым отступали арабы, то у нас будет возможность поговорить и о других легендах.

Итак, Карл переправился через Луару, не беспокоясь о судьбе побежденных. По словам Жития св. Пардульфа, он вел с собой многочисленных пленников, главным образом женщин и детей. Некоторые из них были оставлены на месте, в Пуату, и, безусловно, предназначались местным солдатам. (Легенде угодно, чтобы именно им мы были обязаны секретом изготовления шабишу. Более того, предполагается, что они везли с собой абрикосы, которые и положили начало знаменитым плантациям Монгаме!)

Другие пленники, менее удачливые, были переправлены в Тур, чтобы, как говорят, встретить там печальный конец в месте, которое сегодня называется «улицей Мавров». Похоже, там до сих пор можно видеть яму, в которую их сбросили. Есть версия, рисующая их участь более благожелательно. Для жительства им был отведен район у слияния Луары и Вьенны, и особенно деревни Узим, Авуан, Савиньи и Бомон-ан-Верон, в основе которых, возможно, лежат лагеря арабских пленников или беглецов.

Однако, составляя неотъемлемую часть добычи, большинство из них было доставлено в Австразию. На самом деле они были источником обогащения, которым не стоило пренебрегать. Подобно тому, как мы уже рассматривали участь христианского пленника, бросим взгляд на положение пленника-сарацина.

Между ними много общего. Франкам рабы-арабы пришлись по вкусу, совершенно так же, как и невольники из славян, германцев и язычников Северной Европы.

На службе у хозяина пленников, закованных в тяжелые цепи, заставляли обрабатывать землю или же, в зависимости от их качеств, продавали, били и пытали. Разумеется, они не могли ни владеть, ни наследовать, ни вступать в брак с христианскими женщинами, даже если это были рабыни. Решившись на подобный поступок, последние лишались церковного погребения.

Впоследствии наладилась настоящая торговля пленниками. В то время начался процесс выкупа сарацинских пленников либо их родителями, либо друзьями, либо правителями, или же благодаря благочестивым мусульманам, завещавшим на это свои средства. Все они просто следовали предписанию Пророка: «Освобождайте братьев своих из цепей рабства». Каким образом происходила передача? Пленников доставляли в Арль, Марсель или Нарбонн, чтобы там продать арабским посредникам. Иногда их отдавали сарацинским воинам, которые совершали набеги на наше побережье. Так их выкуп оплачивал военные действия.

Теперь мы должны отправиться по следам арабских беглецов, спасшихся от смерти и плена. В рассказе Анонима мы видим их отступающими в порядке и тишине. По своему обыкновению сарацинские банды рассыпались в разные стороны, чтобы избежать сутолоки многолюдного отступления или, возможно, просто чтобы выбрать разные дороги, которые казались им более легкими. Следы их отступления мы можем обнаружить благодаря рассказам, легендам, топонимам, находкам оружия, а также по факту существования и в настоящее время островков этнических сарацин. Однако есть одна оговорка. Не исключено, что некоторые группы, которым не удалось присоединиться к армии Абд-ар-Рахмана, чтобы принять участие в битве, после нее поселились в этой стране, и это как раз может относиться к тем, чьи следы и приметы обнаруживаются в районе Лудена, Сен-Касьяна, Мартезе и окрестностях Монконтура. Совершенно очевидно, что население этой области явно сарацинского типа. Можно допустить, что беглецы или отставшие продолжили свой род и основали настоящие колонии. Этим можно объяснить изобилие Моренов, Сарразенов, Морино, Морелей, Нуаре, Негро и прочих Мори, которые населяют Пуату. Конечно, здесь речь идет только о насмешливых прозвищах, превратившихся в фамилии и принадлежащих смуглолицым людям с черными, иногда курчавыми волосами. Действительно, в этой провинции до сего дня бытуют фамилии, относящиеся к периоду до XIV в. Обычно допускается, что после битвы арабы перегруппировались на равнине Невий, к югу-западу от Мюссе на левом берегу Клайна. Топонимов там просто море: дорога Сарацин, Арабский родник, Сарацинский колодец, Сен-Мор (Св. Мавр) и даже Батай (Битва). Стянувшиеся туда банды рассыпались, по всей вероятности, в западном направлении, распространившись по вересковым зарослям Гатине, по районам Туара, Брессуира и Шатильона-сюр-Севр. Это предположение подтверждает сарацинское оружие, украшающее собой некоторые коллекции, особенно де Фонтенов: кинжал из окрестностей Брессуира и еще один из района Туара. Пять экземпляров оружия, найденные в Де-Севре, можно возвести к одному и тому же источнику.