Лидо повернул голову к двери.

— Кончайте тарабанить, кретины! Входите, дорогие, входите, я вас встречу, придурки. Первый десяток зари не увидит.

Грохот стих. Лидо устало рассмеялся. Конечно, коты боятся его. Никто из них не стремится встретиться морда к морде с воином, чьё имя овеяно легендами. Но у них приказ, и ещё меньше они жаждут встречи со своим предводителем, разгневанным нерадивостью подчинённых.

На востоке тёмное небо подёрнулось серой полоской, предвещающей рассвет. Первый жаворонок рванулся в небо, зазвенев на всю округу. Пересохшее горло Лидо требовало воды. Вон её целое озеро внизу. В полусне Лидо замурлыкал старую клановую песню, которая сама собой всплыла в воспалённом мозгу. Лидо усилием воли разжал веки и замолчал, но песня не смолкла. Она звучала где-то далеко, но постепенно приближалась. Лидо окончательно проснулся и высунулся из окна, чтобы лучше разобрать, откуда доносится пение. Тут стук в дверь возобновился. Лидо обернулся и заорал котам:

— Следующему, кто стукнет, череп проломлю! Шкуру на плащ, из зубов ожерелье, хвостами подпоясаюсь! Лучше послушайте, кто там распелся.

Коты послушно затихли и прислушались. Теперь можно было разобрать и слова. В слабом утреннем свете Лагунный заметил, что к пирсу направляется какой-то странный плот. Издав радостный клич, мятежный вождь зашагал по комнате, вопя боевую песню кланов.

Эй! Аой! Вставайте, кланы!

Выходите из тумана!

Мы зовём врага на бой!

Выходи! Ао-о-ой!

Будет битва — сеча сеч!

Наше право — кровь и меч!

Каждый знает жребий свой!

Кланы вышли! Эй! Ао-о-ой!

Враг, дрожи! На этот раз

Пробил твой последний час!

Кровь багровою рекой

Потечёт! Ао-о-ой!

Я потом скажу народу,

Что сражался за свободу

В знаменитой битве той!

Враг, дрожи! Ао-о-ой!

Громовая песня разбудила котов. Вриг Феликс, спешно облачаясь в броню и плащ, схватил топор и понёсся к выходу на пирс. В окошечко он ничего толком не разглядел, но песня звучала уже рядом.

Капитан Скодт выглядел испуганным.

— Сэр, они идут!

Он отшатнулся, получив от вождя затрещину.

— Знаю, идиот! Не глухой. Где они?

Схватившись за потревоженную в очередной раз повреждённую челюсть, Скодт забормотал:

— Сэр, верхние посты доложили, что выдры с обеих сторон крепости, а на озере какой-то плот. Похоже, драться собираются.

— А Лагунный все ещё сидит в моем кабинете, так?

Скодт попытался отступить подальше, но спина уже упёрлась в стену.

— Он стащил к двери всю мебель, дверь прочная, никак не пробить…

— Возьми всю охрану с лестницы, отправляйся в лагерь рабов, приволоки мне две… нет, три семьи этих собак. Детей не забудь!

Скодт понёсся выполнять приказ, а Вриг гаркнул:

— Открыть дверь и за мной, на пристань!

Леди Хладвига прижала ухо к двери. На лестничной площадке капитан Скодт гаркнул часовым:

— Вы трое со мной к лагерю рабов. Ты беги наверх, захвати часовых от двери Лагунного и вдогонку. Живо!

Вскоре все стихло. Сбежал по лестнице капитан с котами-часовыми, прогрохотали, лязгая оружием, коты сверху. Хладвига на цыпочках покинула комнату. Прихватив по пути два горящих факела, она поднялась к кабинету мужа. Постучала в дверь, промурлыкала:

— Не хочешь выйти, подлый убийца?

— Нет, — донеслось из-за двери. — Чего тебе, старуха? Хочешь войти?

— Хи-и-и-и, я тебя и не входя достану. Ты заплатишь за смерть моего Джифры.

— Какого Джифры? Не знаю я такого. Никогда не встречал.

— Скоро встретишь! — завопила Хладвига.

Из-за двери донеслись звуки какой-то возни, сумасшедшее бормотание и хихиканье. Дверь с наружной стороны размочалилась под ударами котов, щепки быстро загорелись от пламени факелов. Хладвига сорвала с окон шторы и бросила в огонь. Она пустилась в пляс перед пылающим костром, сверкая глазами и вопя:

— Гори! Гори! Мщение матери всесильно! Х-х-ха-а-а-а-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Крепость, построенная из сосны и лиственницы, запылала живо и весело. Хладвига не обращала внимания на пламя, лизавшее ее оборванную, разлохмаченную одежду.

Лидо почуял неладное. Дверь потрескивала снаружи, в помещение сквозь многочисленные щели сочился дым. Вот из щелей показались и языки огня. Лагунный бросился к окну, взобрался на подоконник.

— Эге-гей! Здесь пожар! — закричал он. — Можете помочь?

С плота заметили фигуру на подоконнике, заметили и лёгкий дымок над башней. Банья схватила Тай- ру за лапу.

— Это Лидо! Он заперт наверху, а башня горит.

Выдры с ужасом смотрели на башню, над которой уже взвились огненные всполохи.

— Сгорит ведь, — закусила губу Банья. — Леди, что-нибудь, леди… Может, можно чем-то помочь?..

Все выдры на плоту повернули головы к своей королеве, как будто ожидали от нее чуда. Что делать? Перед глазами мелькнул Мартин. Он шепнул:

— Птицы! — и исчез.

— Птицы? — переспросила Банья.

Тайра замахала лапами ястребу и гусю, парившим над плотом.

— Надо спасти его! — указала она на Лидо.

Бранталис трезво оценил свои возможности.

— Одному Бранталису такое не под силу. Вдвоём с крюконосом мы могли бы отнести его недалеко.

Бранталис рад помочь Лагунному. Лагунный спас Бранталиса.

Пандион покосился на гуся. Друзьями они никогда не были.

— Кхар-р-рк! Хватит болтать. Сгорит!

И он решительно рванулся к пылающей башне. Бранталис устремился вдогонку.

— Снимите его оттуда и сбросьте в озеро! — крикнула вдогонку Тайра.

32

Из крепости навстречу вождю вывалился кот-копейщик. Задыхаясь и кашляя, он прохрипел:

— Сир, в крепости пожар! В верхних этажах.

— Я не слепой, идиот! Где Скодт и рабы, за которыми я вас послал?

Отброшенный могучей лапой вождя, кот врезался в стену. Разевая пасть, как рыба, вытащенная из воды, он прокряхтел:

— Господин, мы не смогли попасть в лагерь. Там внутри какие-то странные воины в веточках, как кусты ходячие. Капитан Скодт направил меня к тебе с докладом.