Подумав, Сахно согласился. Вслух не высказался, просто кивнул.

Именно этим летом и именно в их микрорайоне водопроводная труба умудрилась так лопнуть, что воду отключили сначала на три дня, потом – еще на четыре, и вот уже почти месяц подают только с позднего вечера до раннего утра и только холодную. Лифт, который не ломался вообще, сколько Сахно помнил себя в этом доме, именно в это же время вышел из строя наглухо. Семья Сахно жила на восьмом этаже, а за стеной у них жили молодожены с маленьким ребенком. Воду в баллонах они таскали пешком по нескольку раз в день.

И это если в бытовом плане. А если брать глобально… Нет, лучше не брать.

– Ты к чему этот разговор завел?

– А к тому, что если хочешь пройти что-то вроде курса молодого бойца в пекле, пользуйся моментом. Этот год закончится, и больше такой возможности не представится.

– Жарко тебе – так и скажи. Рассказываешь тут мне свои теории, – отмахнулся Сахно, не любивший беспредметного трепа.

– Тут не в жаре дело. Хотя от нее мозги плавятся у тех, у кого они есть. Хорошо хоть здесь кондиционер. По кофейку?

Олег подозвал официантку, сделал заказ. Он специально выбрал не слишком приметное, но и не самое затрапезное заведение в центре. Существовала негласная и неписаная инструкция, ограничивающая контакты сотрудников милиции и СБУ, если того не требовала служебная необходимость. Совместные оперативные мероприятия, например. Офицеры обоих ведомств не питали друг к другу особых личных симпатий. Но это не значит, что не было исключений.

С Никитой Николаенко, которого Олег для себя обозначил Чекистом, опер пересекся лет пять назад. Тогда в СБУ обратился местный бизнесмен, который попал в любопытную историю: ему позвонил неизвестный, пригласил на встречу и сказал, что его наняли этого самого бизнесмена убить. Но он готов за более высокий гонорар сдать заказчика. Условие – хитрому киллеру дают уйти. Бизнесмен был не против раскошелиться, ему в данной ситуации важнее было знать своего врага. Не доверяя ментам, он пошел к чекистам. Которые все равно пришли с этой проблемой в милицию. Так Николаенко и Сахно пересеклись в первый раз. Комбинация, придуманная ими, сработала на все сто процентов, бизнесмена объявили убитым, а заказчика, оказавшегося не только его партнером по бизнесу, но и любовником жены, взяли во время передачи второй половины денег. Дальше им уже занималась милиция. История закончилась тем, что заказчика посадили. А жена бизнесмена, вставив новый зуб вместо выбитого, регулярно ездит к любовнику в зону на длительные свидания.

Отношения Никиты и Олега после той истории стали приятельскими и не прервались. Иногда они пропускали по коньячку в нерабочее время, но чаще Сахно обращался к Николаенко за неофициальной помощью в получении неофициальной информации, которую трудно было раздобыть по милицейской линии. Он не злоупотреблял, Чекист понимал это и ценил, потому и помогал товарищу из смежного ведомства информацией, а иногда и просто добрым советом, что в наше время ценится намного выше.

Сейчас Олегу Сахно нужен был именно добрый совет.

– Сколько у тебя времени? – спросил он.

– Как всегда – его нет. Здесь курят?

– Нет, блин.

– Слава богу, хоть не будешь меня травить своим отвратительным дымом. Ты хоть бы на другие сигареты перешел, ароматизированные, что ли…

– Бабские? Ага, щас!

Мужчинам принесли кофе. Николаенко бросил в чашку три маленьких сахарных кубика, Сахно предпочитал вообще без сахара.

– Давай, что там у тебя, – перешел к делу Никита.

– Кушнарев.

– Оп-па! Каким боком покойный Евгений Петрович заинтересовал ваше ведомство?

– Наше ведомство он, насколько я знаю, никогда не интересовал. Я – опер из районной управы, какое мне дело до того, что делалось или творится там? – Сахно многозначительно поднял глаза к потолку. – Если вокруг людей такого масштаба возникает какая-то нездоровая канитель, они начинают интересовать как раз вашу контору. Скажи мне, Никита, только честно: до революции Кушнарев попадал в поле зрения конторы?

– До какой революции? Девятьсот пятого года или одна тысяча девятьсот семнадцатого?

– Старик, не включай дурака, ладно? Ты же прекрасно понимаешь, что я имею в виду.

– Не-а, – Николаенко покачал головой. – Не имею ни малейшего понятия, почему тебя, обычного, как ты сам говоришь, опера из районного управления вдруг заинтересовала личность покойного Кушнарева, да еще и в частном порядке.

Сахно почему-то был уверен: Никита со своим философским складом ума понял бы, о чем идет речь, если бы Олег рассказал ему о банкире Синявском и о человеке, которого он прозвал Колдуном. Но в таком случае их разговор, как подсказывало ему оперское чутье, сразу перестал бы носить приватный и доверительный характер.

– Давай так: когда созрею для такого разговора – обязательно тебе расскажу, лады? А пока я задам тебе несколько вопросов, ладно?

– Не ладно. Дело Кушнарева, между прочим, до сих пор не закрыто. И я не хочу, чтобы ты влез неизвестно куда и непонятно зачем. Скажу тебе по секрету: с января прошлого года таких любопытных, как ты, уже было несколько человек. Контора старается в таких случаях вмешиваться – для блага самих же не в меру любопытных.

– Хорошо, – вздохнул Сахно. – На самом деле меня интересует не сам Кушнарев, а один тип, который, как выяснилось совсем недавно, крутился в его окружении.

– Ближайшем? – уточнил Николаенко.

– Во всяком случае, по моей информации, он был вхож в рабочий кабинет тогда еще губернатора. Но к сотрудникам его аппарата не принадлежал. Потом он исчез, а сейчас всплыл в другом месте. – Олег решил немного приврать: – Тип скользкий, всегда крутится возле известных и влиятельных людей, и на него есть кое-какая оперативная информация.

– Засланный казачок?

– Возможно. Поэтому мне и нужно кое-что узнать о Кушнареве, чтобы сопоставить кое-какую информацию.

Никита Николаенко легонько постучал ложечкой по краю кофейной чашки.

– Ты что-то темнишь, старик. Из того, что ты сказал, я мало что понял. Ни одной фамилии, кроме Кушнарева, не назвал, а туману уже напустил. Узнать тебе нужно «кое-что», информация есть «кое-какая». Детский сад какой-то, согласен?

Сахно молчал. Чекист был совершенно прав, но сказать ему больше, чем уже сказано, Сахно не мог, открывать комитетчику, пускай и давнему приятелю, все свои карты он не собирался. Не получится разговора – и не надо.

– Извини… – Олег достал потрепанное портмоне. – Зря я тебя сдернул. Забудем этот разговор… Я расплачусь и…

– Подожди, – теперь в голосе Николаенко звякнул металл, – обиделся? Не надо. Я, кстати, уже рассказал тебе больше, чем операм из районного управления положено знать, понял меня?

– Не понял…

– Если у тебя есть что-то, пускай даже очень незначительное, по делу Кушнарева, лучше будет, если ты сейчас поделишься информацией со мной, чем когда тебя побеспокоят мои коллеги. А они, старичок, обязательно тебя побеспокоят.