— Это жилец из сто тринадцатого номера, — представилась я. — Скажите, нет ли у вас какого-нибудь блюдца?

Барышня совершенно не удивилась. У них здесь контингент специфический, может, по сравнению с их желаниями мое блюдце звучит как детский лепет.

— Блюдца нет, — огорчила она меня, но тут же добавила: — Есть одноразовая посуда. Можете приобрести упаковку тарелок.

— Прямо сейчас? — уточнила я.

— Да, конечно, приходите.

Я вытащила из сумки кошелек, поругав при этом себя, что оставляла его в комнате. Не нужно провоцировать горничную на воровство. Если бы кошелек сперли, я бы отчасти сама была виновата. Правда, оказалось, что кошелек вовсе не требуется: как объяснила мне девушка с ресепшн, первая неделя вообще никак не оплачивается, но все приобретаемые клиентом товары заносятся в компьютер. Если человек решает остаться, ему приплюсуют эти суммы к окончательной стоимости проживания. На всякий случай я уточнила, почем у них здесь пластиковые тарелки — вдруг при окончательном расчете выяснится, что они идут по цене мейссенского фарфора. Тарелки оказались недорогими, но я не торопилась к себе в номер. Надо поговорить с этой девицей. Ведь она первая встречает прибывающих, должна быть в курсе всех здешних событий.

— Много сегодня народу приехало? — дружелюбно начала я разговор.

Девица зыркнула на меня и сухо ответила:

— Нет. Кроме вас никого.

— Я заметила, что наплыва нет. Это странно, ведь у вас первая неделя бесплатная. По идее — валом должны были валить люди… — Девица не отвечала, поэтому я добавила: — При нынешних-то ценах…

— Вы извините, — оборвала она мои рассуждения, — мне нужно отчет за прошлую неделю составить. Я и так его задержала. Если вам ничего больше не нужно…

Меня довольно бесцеремонно выпроваживали. Ну что ж, не буду навязываться, придется поискать другой источник информации.

Долго искать его не пришлось: источник топтался около моей двери. В руках у него были бутылка вина и пакет, в котором угадывались один плоский предмет и несколько круглых — надо полагать, традиционные дары в виде фруктов и коробки конфет. Источник робко скребся в дверь, в ответ ему неслись истошные вопли разбуженного и голодного Султана.

В таком шуме мне удалось подойти к нему очень близко, я хлопнула «источник» по плечу и гаркнула ему в ухо:

— Здравствуйте, Алексей. Вы ко мне?

Он вздрогнул (тут обычно принято писать «и чуть не выронил из рук пакет» — так вот, в нашем случае пакет он держал крепко), быстро обернулся и неловко взмахнул руками (поступок довольно рискованный, если учесть, что обе руки были заняты).

— А я к вам, Василиса, — сообщил он на тот случай, если я не догадалась, что он тут делает.

Я вставила карточку в дверь:

— Заходите…

В номере бесновался Султан, но при виде меня и пластиковой тарелки почти сразу затих, прыгнул на кресло и притаился там, недоверчиво наблюдая за нами.

— Я тут принес яблоки, только их нужно помыть…

Алексей сунул мне в руки пакет. Я направилась в ванную, но он неожиданно схватил меня за руку:

— Стойте!

Я испуганно отдернула руку.

— Нужно вынуть компьютер, — пояснил Алексей. — Там, кроме яблок, еще компьютер. Его мыть не нужно.

— Пугать-то зачем? — сварливо ответила я. — Сказать нельзя было?

— Я не ожидал, что вы так сразу пойдете их мыть… — Он замялся и добавил: — Я вообще думал, что вы меня не впустите.

— Это почему же? — заинтересовалась я.

— Я вам не понравился там, в столовой, — честно ответил он. — Это было видно по выражению вашего лица.

— У меня оно всегда такое. В смысле — лицо, — соврала я, а для себя отметила, что надо будет потренироваться над мимикой перед зеркалом, чтобы добиться абсолютной непроницаемости.

Алексей вытащил из пакета ноутбук и какой-то ДИСК:

— Все, теперь можно мыть, остались только яблоки.

Пока я мыла яблоки, он откупорил вино (в тумбочке нашелся штопор), достал стаканы и наполнил их.

— Ну, давайте, Вася, за знакомство!

Он протянул мне стакан. Я вспомнила историю Моцарта и Сальери и взяла тот стакан, что стоял на тумбочке.

Алексей не понял или сделал вид, что не понял. Мы чокнулись…

— За знакомство, — бодро повторил он, сделал глоток и надкусил яблоко.

Я чуть-чуть пригубила — пью я редко и мало, поэтому даже минимальные дозы алкоголя творят чудеса с моим разумом.

Последующие полчаса явили собой классический пример «разговора ни о чем». Но это был не тот случай, когда собеседникам нечего сказать друг другу. Совсем наоборот, вопросов у каждого накопилось немало, но озвучить их никто не решался. Мешало недоверие, повисшее в комнате, как сигаретный дым в курилке.

Время шло, вино потихоньку убывало, Алексей бросал на меня странноватые взгляды, которые при других обстоятельствах вполне можно было бы расценить как призыв заняться сексом. Через полтора бокала я все же решила внести ясность в данный вопрос:

— Что вы на меня так странно смотрите, Алексей?

Он не смутился, а совершенно спокойно и почти трезвым голосом (что такое для мужчины два стаканчика вина крепостью не больше четырнадцати градусов) ответил:

— Вы не похожи на человека, приехавшего сюда за тем, за чем обычно сюда приезжают.

Я напряглась:

— Не понимаю вас, Алексей…

— Одну минутку…

Он включил свой ноутбук и еще раз внимательно посмотрел на меня.

— Сейчас я очень сильно рискую, — он выделил голосом слово «рискую», — потому что если вы не клиент, то вы — новый исполнитель. И сегодня же вечером все, о чем я вам сейчас расскажу, станет известно им (он понял глаза к потолку, показывая, что «они» — люди весьма влиятельные). Если это так, то я вряд ли доживу до завтрашнего утра.

Начало меня заинтересовало. Не часто (да что там — впервые в жизни) мне приписывали какие-то демонические способности.

— Я не понимаю, Алексей. Кстати, давайте на «ты» перейдем… — предложила я.

— Хорошо, Васенька, — перебил меня собеседник, — даже если ты притворяешься… Впрочем, я это скоро узнаю.

И тут на меня нашло озарение. Конечно, я могла сто двадцать пять раз повторить «Леша, я не понимаю, о чем ты», и он мне все равно бы не поверил, но я интуитивно нашла нужную линию беседы.

— Лиховец, — пожаловалась я, — поставила меня перед фактом: завтра, не позже полудня, я должна уехать отсюда.

Алексей живо заинтересовался:

— Это почему? Насколько я знаю, отсюда еще никто не уезжал…

— Что значит «не уезжал»?