Изабель Лакост не могла не согласиться.

– Он говорил вам, что работал на Джеральда Булла? – спросил Делорм, глядя туда, где Розенблатт разговаривал с Бовуаром.

– Говорил, – ответил Гамаш.

– Он привирает, что был больше чем помощником, но его вклад в эту область ничтожен.

«И опять „область“», – подумал Гамаш. Для отрасли, которая считалась засекреченной, область эта казалась на удивление большой и переполненной людьми.

– А в том, чем Розенблатт занимался, он был хорош? – спросил Арман.

– Розенблатт? Мы изучали его, думали, что после смерти доктора Булла Розенблатт, вероятно, самая крупная фигура в этой области, может даже крупнее Булла. Но все его разработки ничем не заканчивались.

– Мне казалось, он участвовал в проекте «Авро Эрроу», – возразил Гамаш.

– Косвенно – да. Но его мог заменить любой другой. К тому же «Эрроу» закрыли, так что опять никаких результатов. Профессор Розенблатт проработал пятьдесят лет, а предъявить ему нечего. Как если бы он и не родился.

Слова прозвучали жестоко и сказаны были так небрежно. Гамаш даже поймал себя на том, что и сам подспудно переоценивает Розенблатта. Возможно, слова Делорма были всего лишь необдуманным высказыванием социально и эмоционально ущербного человека. А может, за этим стояло нечто большее. Может, он искренне презирал профессора.

– Гений Майкла Розенблатта присасывается к блестящим людям, – сказал Делорм. – Он типичная пиявка. А теперь он пытается приписать себе заслуги создания суперорудия.

– Заслуги? – переспросил Гамаш. – Разве подобное слово применимо к созданию такой дьявольской штуки?

– Вам оно может не нравиться, – сказал Делорм. – И мне может не нравиться. Однако суперорудие – выдающееся достижение. Это факт. Но вот чего мы не знаем, так это как Джеральд Булл собирался им распорядиться. Проблема в том, что мы живем в вечно изменяющемся мире. Друзья становятся врагами, а оружие, которое ты им продал когда-то, убивает твоих соотечественников.

– Non, – сказал Гамаш. – Проблема в том, что такое оружие вообще создается, а люди вроде Джеральда Булла не имеют гражданства.

– Оружие изготовлялось с доисторических времен, – возразил Делорм. – Оружие имелось у неандертальцев. Такова природа зверя. Кто придумает лучшее оружие, тот и победитель. Откуда, вы думаете, берется оружие?

«Растет в поле, – подумал Гамаш, – хотя никто не предлагает перековать мечи на орала».

– Мы не можем предсказывать будущее, – сказал Делорм. – Поэтому мы так внимательны при выборе союзников.

– И оружия, – сказал Гамаш. – Вы сказали «мы». Я считал, что вы канцелярский работник.

– Прошу прощения, я имел в виду коллективное «мы».

– Конечно, простите меня.

Но на мгновение Шон Делорм перестал выглядеть как канцелярская крыса. Он перестал казаться неловким или смущенным. Скучный, почти комичный клерк внезапно превратился в привлекательного, обаятельного человека.

Гамаш не сомневался, что это актерская игра. Шон Делорм мог быть терпеливым и хитрым. Мог быть неповоротливым бюрократом, а в следующую минуту утверждать, что он – агент, вхожий в тайный мир торговцев оружием.

Или то была фантазия? Вроде фантазий Лорана, изображавшего солдата на деревенском лугу?

Мог ли Шон Делорм работать под прикрытием в опасной сфере, а потом уходить домой на обед?

Арман Гамаш посмотрел на Шона Делорма и внезапно с сожалением подумал: то, что случилось с Лораном и Джеральдом Буллом, может случиться и с этим человеком. Реальность настигнет его и заберет его жизнь. Как забрала жизнь двух других.

– Вы сказали, что почти все перестали искать суперорудие, – сказал Гамаш.

– Так и есть.

– Почти, – повторил Гамаш. – Почти все. Но кто-то продолжал?

«Кто продолжал искать, когда все разумные люди отказались?» – спросил себя Гамаш, уже зная ответ.

Неразумные. Вот кто. Фанатики.

– Так кто продолжает искать пушку? – спросил Гамаш.

– У меня есть только гипотезы, предположения.

– Тогда выскажите вашу гипотезу.

Делорм вздохнул:

– О’кей. Те, кто перестал искать, вероятно, нашли себе другие занятия. Они заключили новые сделки, нашли новых клиентов, создали новое оружие. Но есть такие, которым это не по силам.

– Почему? – спросил Гамаш.

– Им не хватает мастерства. В сообществе оружейников есть падальщики. Они питаются идеями других. Они беспринципные. Наемники. Они как гробокопатели или охотники за сокровищами. Им не нужно создавать сокровища, они их должны просто находить. И похищать.

– Красть у торговца оружием – вряд ли хорошая идея.

– Верно. Но если вознаграждение велико, то игра стоит свеч. В данном случае и риска-то никакого не было. Человек, создавший суперорудие, мертв.

– А он мертв?

Шон Делорм наклонил голову набок, словно вопрос выбил его из колеи.

– Опять двадцать пять? Мы же вам сказали за завтраком, что Джеральд Булл получил пять пуль в голову. Он мертв.

– Oui, сказали. Но что, если доктор Булл был только выдающимся торговцем, а не выдающимся конструктором?

Делорм открыл было рот, но Гамаш остановил его, подняв руку:

– Выслушайте меня. Разве мало фактов, свидетельствующих в пользу такой гипотезы? Идея могла прийти в голову Булла, но в жизнь ее пришлось воплощать кому-то другому. Они могли стать идеальной командой. Джеральд Булл находил бы покупателей, а кто-то другой делал чертежи.

Шон Делорм помолчал, обдумывая услышанное. Потом его губы растянулись в широкой глуповатой ухмылке.

– Вы шутите, да? Морочите мне голову?

Гамаш ничего не ответил.

– Бросьте, ничто не говорит в пользу такой гипотезы. И кто бы мог стать таким конструктором? Только, бога ради, не предлагайте Джона Флеминга.

Гамаш опять промолчал, только окинул взглядом комнату. Улыбка сошла с лица Делорма.

– Вы ведь не думаете… – Он посмотрел на Розенблатта. – Да это же смешно. Он слишком глуп. – Делорм перешел на шепот. – Если он все еще здесь, то совсем по другой причине.

Гамаш вспомнил отзыв Делорма о Розенблатте: «пиявка». И его описание тех, кто десятилетия потратил на поиск суперорудия. Людей, которые питаются работами других. Пиявки.

– Пушка больше не имеет значения, не так ли? – спросил Гамаш. – После ее обнаружения все те, кто прежде занимался поисками, должны будут переключить свои усилия на другие вещи. Ведь пушка охраняется. Никто не может ее похитить. Или произвести из нее выстрел.

– Но кто-нибудь может создать еще одну, – сказал Делорм.