С этими словами заместитель директора отправила На­тали в офис службы безопасности, где ей должны были выдать карточку посетителя, открывающую доступ во все отделения больницы, включая архив, терапию и хирур­гию. Она сделала копии с листка Натали и дала указание своей секретарше разослать их во все службы, снабдив распоряжением немедленно информировать ее, Дуарте, о любых полученных сведениях, какое бы далекое отноше­ние к делу они не имели.

Выпив эспрессо в кафе, находившемся во внутрен­нем дворике административного корпуса, Натали от­правилась в архив. Рейес, Рейез, Райес... Сидя за тер­миналом в кабинке одной из служащих архива, Натали перепробовала все возможные варианты написания своей фамилии. Безрезультатно. Потом она просмот­рела записи по женщинам с неустановленной лично­стью — тоже ничего. После этого отправилась в реа­нимацию, потом в хирургию. Она помнила лица двух медсестер, которые ею занимались, и лицо Санторо, поэтому смутно надеялась, что вдруг просто встретит кого-то из них в коридоре.

Даже в таком городе как Нью-Йорк или Рио неизвест­ная женщина, найденная почти обнаженной в глухом пе­реулке с огнестрельными ранениями, которой впоследст­вии удалили легкое, стала бы на некоторое время главной темой всех больничных слухов и сплетен. Скорее раньше, чем позже, об этом знал бы каждый. Но в данном случае никто из медсестер в обоих отделениях ничего подобного не слышал.

В пять часов, до крайности озадаченная, не имея боль­ше сил продолжать поиски, Натали вышла из больницы. Шесть недель назад она прилетела в Бразилию, подверг­лась нападению, ее ранили и она потеряла легкое. Это были исходные факты. Но где-то должно было найтись какое-то объяснение, способное связать эти события в ло­гическую цепочку. Натали сверилась с картой и решила возвращаться в отель по самым широким и, предположительно, самым ровным улицам. Солнце скрыла небольшая дымка, и температура была сносной.

Она прилетела в Бразилию. На нее напали. В нее стре­ляли.

Эти мысли кружились в голове, не давая любоваться красотами города, да и разглядывать бойкую разноликую толпу прохожих, в основном спешивших домой после ра­боты. Вопреки всем путеводителям, описывающим кариокас[38]как людей неторопливых и ленивых, они практически ничем не отличались от жителей Нью-Йорка: пешеходы так же суетились, перебегали улицы, в то время как ма­шины пытались полностью использовать каждый пятачок свободного пространства.

Натали была зажата в толпе на одном особенно ожив­ленном перекрестке, и вдруг откуда-то сзади услышана женский голос. Незнакомка обратилась к ней по-порту­гальски:

— Пожалуйста, не оборачивайтесь, доктор Рейес. По­жалуйста, не смотрите на меня, просто слушайте. Дом Анджело знает ответы на ваши вопросы. Дом Анджело.

В этот момент светофор переключился, и людской по­ток двинулся вперед, через улицу, увлекая с собой Ната­ли. Только оказавшись у противоположного тротуара, она смогла обернуться и оглядеть толпу Никто, казалось, не обращал на нее ни малейшего внимания. Она начала раз­думывать над странным сообщением, но тут ее взгляд ос­тановился на плотной женщине в ярком цветастом платье, которая, вырвавшись из толпы, быстро удалялась, немно­го прихрамывая, в противоположную сторону. Мужской голос, попросивший Натали не стоять на пути, на секунду отвлек ее, а когда она снова обернулась, женщина уже ис­чезла.

Натали снова застряла в гуще толпы. Машины мчались через перекресток, и не было никакой возможности вер­нуться назад, пока не зажжется зеленый свет. Когда она опять оказалась на том месте, где ее настиг голос, обладательницы пестрого платья нигде не было видно. Натали поспешила к соседнему перекрестку, внимательно посмот­рела по сторонам, но никого похожего не увидела.

Устав от быстрой ходьбы, она прислонилась к витрине магазина одежды. Натали не сомневалась, что голос при­надлежал именно той прихрамывающей женщине. Они уже встречались сегодня, хотя и мельком, в отделении ин­тенсивной терапии больницы святой Терезы.

Необходимость — мать изобретательности.

Платон, «Государство», кн. II

— Это Степански. Сэт Степански, стюард.

— Добро пожаловать в «Уайтстоун», мистер Степан­ски. После того как ворота откроются, поезжайте прямо, к зданию шесть в «оазисе», и заходите, чтобы зарегистриро­ваться. У вас есть с собой униформа?

— Да, есть.

— Отлично. Ждем вас здесь через минуту.

Тяжелые ворота высотой в десять футов, увенчанные ко­лючей проволокой, бесшумно сдвинулись вправо, открыв взору Бена прямую, как по линейке проложенную дорогу длиной не меньше четверти мили. «Себринг» с откидным верхом, недавно принадлежавший Степански, медленно двинулся вперед. В нише, под запасным колесом, лежала сумка с «джентльменским набором детектива», под кото­рой покоился револьвер тридцать восьмого калибра.

Стены восьми-девяти строений из какого-то шлифо­ванного известняка блестели в лучах послеполуденного солнца. Пара десятков довольно крупных деревьев, един­ственных представителей растительного мира на многие мили вокруг, скрашивала суровость этого места, которое голос из переговорного устройства, как понял Бен, назы­вал «оазисом».

В одном из строений, казавшимся больше остальных, помещалась, очевидно, лаборатория. Ее сотрудники, ско­рее всего, не подозревали о творящемся здесь зле и о том, что являются его соучастниками, занимаясь простой рабо­той по типированию тканей и электронной каталогизаци­ей миллионов пробирок с зелеными пробками, в которых находилась кровь ничего не подозревавших людей со всей страны. А может быть, и со всего мира.

От этой мысли Бену стало не по себе.

Кроме мотора «себринга», единственным источником шума, разрежавшего неподвижный горячий воздух Теха­са, была находившаяся на крыше здания мощная установ­ка кондиционирования воздуха. Проезжая мимо стоявших вдоль дороги, как часовые, деревьев, Бен краем глаза за­метил знакомый «эдвенчер», припаркованный за крайним справа строением. Он не мог отделаться от болезненной мысли, что какой-то несчастный, вроде Лонни Даркина, сидит или лежит взаперти, напуганный до предела и пы­тающийся понять, как и почему он здесь оказался.

Накануне Бен перекрасил волосы в темный цвет и ку­пил очки в массивной оправе, отказавшись от других по­пыток изменить свою внешность. Фотография в удостове­рении личности Степански оказалась немного смазанной, довольно потертой и к тому же семилетней давности. Сам Сэт оказался на пять лет моложе Бена, но цвет и форма лица у них были довольно схожи, так что Каллахэн не осо­бенно рисковал, выдавая себя за него. Но самым лучшим было то, что стюард, ныне обитатель секции 89 компании складского оборудования, ясно дал понять, что никто из «Уайтстоуна» не знал, как он выглядит.

Про себя, к сожалению, с полной уверенностью ска­зать подобное Бен не мог. Приближаясь к зданию номер шесть, он снова и снова восстанавливал подробности той короткой, но яростной стычки в гараже на Лавровой ули­це в Цинциннати. Схватка с человеком по имени Винсент продолжалась не больше полуминуты, освещение было очень скудным, и только один раз, за мгновение до того как струя краски залила глаза бандита, он имел возмож­ность разглядеть лицо Бена. Может, он потерял зрение на­совсем? Маловероятно. Сидел ли он за рулем «эдвенчер», когда тот колесил по улицам Фейдимена? Если так, то бу­дет ли он на борту предстоящего рейса? Пока что вопросов было гораздо больше, чем ответов.