Я заметила, что Сэмми закончил разговор, и в панике попыталась спрятаться за чью-то спину, смешаться с толпой, готовая на все, только бы Сэмми не увидел меня с Филипом. Вокруг люди звонили по сотовым, выспрашивая, кто может заставить болвана на входе открыть бархатную веревку. Девицы, постукивая каблучками-шпильками, смотрели на вышибалу щенячьими глазами, поглаживали ему плечико и ласково уговаривали пропустить их в клуб. Подойдя к Филипу, Сэмми меня все-таки заметил, поэтому я снова вылезла вперед, чтобы не пропустить ни слова, отчаянно надеясь, что Сэмми предложит нам убраться ко всем чертям в другой клуб вместе с нашей толпой и деньжищами. Поглядев на меня, он бросил второму охраннику:

— Энтони, пропусти.

Энтони, проявлявший удивительную гостеприимность и дружелюбие, при этом заявлении помрачнел и начал спорить:

— Приятель, их здесь чертова прорва — человек восемьдесят. Мне все равно, сколько у них денег, я не желаю рисковать работой…

— Я сказал, впусти. Очисти, какие им нужны столы и дай все, что захотят. Выполняй. — Сэмми еще раз посмотрел на меня и ушел в клуб, оставив Энтони заниматься нами.

— Закусил? — позлорадничал Филип, уверенный, что вход нам обеспечила его слава. — Делай, как сказал этот хороший парень. Бери карточку и добудь нам чертовы столы. С этим-то справишься, надеюсь?

Энтони взял Черную карту дрожащей от ярости рукой и распахнул дверь для тех четырех десятков из нас, кто уже приехал. Пока мы проходили, очередь вела себя тихо, каждый с любопытством высматривал среди нас знаменитость.

— Вон Джонни Депп, — услышала я громкий шепот какой-то девушки.

— Боже мой! Неужели это Филип Уэстон? — негромко воскликнула другая.

— Он, кажется, встречался с Гвинет? — вступил в разговор какой-то парень.

Раздувшись от гордости, Филип подвел меня к столику, который распорядитель только что для нас освободил. Изгнанная компания понуро стояла неподалеку с бокалами в руках, а мы усаживались на их места.

Притянув меня к себе, Филип принялся сильно растирать мне ногу: это оказалось неприятно, щекотно и больно. Смешав мне тоник с водкой из четырехсотдолларовой бутылки «Кетеля», немедленно возникшей на столе, Филип приветствовал по имени каждого проходившего мимо, временами зарываясь лицом мне в волосы и проводя губами по шее сзади. Остановив подбородок на моем плече, он вдруг уставился на модель, сидящую рядом со мной, соблазнительно скрестив ноги, опустив подбородок на ладони, поставив локти на колени. Кисточки на ее грудках уже немного сместились, приоткрыв соски.

— Только посмотри, — хрипло прошептал Филип, не сводя взгляда с самой юной девочки. — Смотри, как она подражает старшим моделям, следит за движениями бедер, глаз, губ и делает точно так же, зная, что это сексуально. Девочка выросла, получила это тело и еще не вполне сознает, чем обладает. Учится, как едва оперившийся птенец. Разве не потрясающе наблюдать за этим?

Угу, потрясающе, просто дух захватывает, подумала я, стряхнула с себя Филипа и объявила, что сейчас вернусь. Едва отошла на несколько шагов, как он буквально бросился к юной модели, засыпав ее комплиментами.

Элайза возлежала на привлекательном мужчине, сидящем на диване недалеко от входа. Голова и плечи Элайзы покоились у него на груди, а босые ступни с красными полосками, выдавленными босоножками, она пристроила в руки Дэвида. Мне показалось, ее совершенно не заботит происшествие с «Блэкберри», и я решила не поднимать эту тему. Я усомнилась, в сознании Элайза и вообще жива ли она, но, подойдя поближе, заметила, что впалый живот чуть заметно поднимается и опускается при дыхании.

— Бетт, милочка, вот и ты! — Элайзе удалось перекричать музыку, но, видимо, съеденных ею задень калорий оказалось недостаточно, чтобы оставаться в вертикальном положении. Я решила вернуться к подставе с «Блэкберри» в другое время.

— Здравствуй, — подчеркнуто безразлично бросила я.

— Хочу познакомить тебя с самым талантливым кожником на Манхэттене. Марко, это Бетт. Бетт, — Марко.

— Эстетический терапевт, — поправил тот. Так, поиски Сэмми откладываются. Присев, я налила себе водки с тоником.

— Здравствуйте, Марко, рада познакомиться. Откуда вы знаете Элайзу?

— Откуда я знаю Элайзу? Ну, как же, я, можно сказать, несу ответственность за ее безупречную, сияющую кожу. — Продемонстрировав прекрасный маникюр, Марко подтолкнул ко мне Элайзу, словно неодушевленный предмет. — Смотрите! Замечаете гладкость? А полное отсутствие пятен или прыщей? Великолепный результат! — В его цветистой речи слышался легкий испанский акцент.

— Действительно, выглядит прекрасно. Может, когда-нибудь и я к вам приду. — Я брякнула это, не придумав ничего другого — в мыслях не было воспользоваться его услугами.

— Мм-м-м… — загримасничал Марко, пристально разглядывая мое лицо. — Не думаю, что многое смогу сделать.

Я приняла это как повод извиниться и откланяться, но Элайза резко выпрямилась:

— Будьте любезны, займите друг друга на несколько минут, а мы с Дэвидом пойдем кое с кем поздороваемся.

Я обернулась и увидела, как Дэвид низко наклонился над столом, пряча руки. Поставив на пол стеганую сумочку Элайзы от «Шанель», он ловко открыл ее, снял с кольца ключ, насыпал в длинное углубление ключа белый порошок из крошечного пакетика и поднес ключ к носу. Рука полностью закрывала ключ, и со стороны это выглядело так, будто у него вдруг зачесался нос или началось аллергическое чиханье. Через пару секунд Дэвид снова наполнил ключ и незаметно передал его Элайзе, которая управилась с ним с молниеносной быстротой: я едва заметила, когда она успела поднести ключ к носу. В следующую секунду ключ вновь оказался на кольце и в сумочке, а Элайза с Дэвидом бодро вскочили на ноги, готовые идти «обрабатывать» зал.

— Могли бы и нам предложить, верно? — буркнул Марко.

— Полагаю, да, — отозвалась я, не зная, стоит ли признаваться, что я никогда не пробовала наркотики и, даже пробудись во мне безумный интерес, страх заглушил бы любопытство.

Марко многозначительно вздохнул и вынул соломинку из бокала.

— Трудный день? — спросила я, опять не зная, остаться или уйти.

— Мягко сказано. Из-за Элайзы мое расписание снова скомкано к чертям. А ведь знает, что я ненавижу, когда падают в обморок в моем кресле. — Снова шумный вздох.

— Что? Она упала в обморок? Но с ней все в порядке?

Многозначительно вытаращенные глаза, длинный, усталый выдох.

— Посмотрите на нее. Как вам кажется, она «в порядке»? Я всячески за лечебное голодание, несколько раз сам себя изнурял, но надо же отвечать за свои поступки! Человек знает, когда вот-вот потеряет сознание! В глазах мелькают звездочки, обычно ощущается головокружение. Организм дает понять, что пора откусить от «Пауэрбарса»[113], который нужно иметь при себе на всякий случай. Нужно соблюдать правила и перед обмороком выметаться к дьяволу из моего кресла, иначе весь график приема летит к свиньям! Не зная, что сказать, я молча слушала.