– Поверь мне, Хезер. Я не хотел тебя обманывать.

– Тогда почему ты именно это и сделал? – Она скрестила руки на груди. Ей не хотелось его слушать. Ей хотелось злиться. Ей хотелось разозлиться, чтобы не думать обо всем остальном – о тиграх, о том, как сильно она разочаровала Энн, о том, что ей снова придется стать бездомной. – Что ты так отчаянно хотел доказать? – Она будто теряла частички своей души. Пустота. – Что ты лучше нас? Умнее нас? Мы это поняли, ясно? Ты уезжаешь. – Пустота. – Ты сваливаешь отсюда. Поэтому ты гораздо умнее всех нас, вместе взятых.

Губы Бишопа были тонкие, как ниточка.

– Знаешь, в чем твоя проблема? – тихо спросил он. – Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. У тебя есть сестра, которая тебя любит. Друзья, которые тебя любят. Я тебя люблю, Хезер. – Он сказал это быстро, почти буркнул, но она не успела даже порадоваться этому, потому что он продолжил: – Ты обошла почти всех в Панике. Но все, что ты замечаешь вокруг себя, – это дерьмо. Чтобы тебе не пришлось ни во что верить. Чтобы у твоих неудач было оправдание.

Пустота. Хезер отвернулась, чтобы Бишоп не увидел ее слез, если она вдруг снова заплачет. Но она поняла, что идти ей некуда. Перед ней стоял дом, небо, и солнце светило как лазер. Но теперь нигде для Хезер не было места. Последние частички ее души распались, и у нее внутри будто бы открылась рана – она чувствовала боль и злость.

– Знаешь, чего я хочу? Чтобы ты наконец ушел.

Она думала, что Бишоп начнет кричать. Она чуть ли не надеялась на это. Но вместо этого он только вздохнул и потер лоб.

– Послушай, Хезер. Я не хочу с тобой ссориться. Я хочу, чтобы ты поняла…

– Ты слышал меня? Уходи. Уезжай. Свали отсюда. – Она ударила ладонью по глазам. В ее голове звучали его слова: «Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. Чтобы у твоих неудач было оправдание».

– Хезер… – Бишоп положил руку на ее плечо, но она отдернулась:

– Как еще тебе объяснить, чтобы ты ушел?

Бишоп медлил. Он был так близко, что она чувствовала тепло его тела, которое мягко окутывало ее, как одеяло. На какую-то секунду она подумала, что он передумает, повернется к ней, обнимет и скажет, что никуда не поедет. Какую-то секунду это было ее единственным желанием.

Но вместе этого она почувствовала, что его пальцы слегка коснулись ее локтя.

– Я сделал это ради тебя, – тихо сказал Бишоп. – Я собирался отдать деньги тебе. – Его голос немного дрогнул. – Все, что я делал, было ради тебя, Хезер.

И он ушел. И обернулся. Она едва держалась на ногах, а злость разорвала ее сердце на кусочки. Но когда она не выдержала и решила позвать Бишопа, он уже был в машине и не мог ее слышать.

Это был странный день для Карпа. Бишоп Маркс пришел в полицию и сознался в убийстве Малыша Келли – даже несмотря на то, что Малыш Келли, как оказалось, был убит не в результате пожара в доме Грейбиллов. Тем не менее никто не мог в это поверить – Бишоп Маркс, этот милый паренек, живущий по соседству, чей отец держал магазин запчастей в Гудзоне. Стеснительный малый. Хороший парень.

В полицейском участке Бишоп отрицал, что пожар имел отношение к Панике. Он сказал, что это была простая шалость.

Мир наизнанку, перевернутый с ног на голову. В какое странное время мы живем.

Той же ночью Кирк Финнеган вышел из дома на истошный лай собак. Он прихватил с собой винтовку, подозревая, что всему виной были пьяные подростки или его чертов сосед, который последнее время парковался на территории Кирка и никак не мог понять, что не имеет на это права.

Но вместо этого он увидел тигра.

Гребаного тигра, прямо у него во дворе, который схватил одного из его кокер-спаниелей.

Кирк решил, что это сон или галлюцинация от выпивки. Он так испугался, что напрудил в шорты и даже не сразу это заметил. Он действовал не раздумывая – поднял винтовку, выстрелил четыре раза прямо в бок тигра. Кирк продолжал палить, даже когда тот упал, даже когда каким-то чудом его челюсти ослабли и спаниель смог подняться на ноги и снова начал лаять. Кирк палил, потому что темные тигриные глаза по-прежнему смотрели на него, словно обвиняя его во лжи.

Хезер

Хезер удалось весь день избегать разговора с Энн. После ссоры с Бишопом она прошла две мили до оврага и весь день, ругаясь, кидалась там камнями в разные вещи – дорожные знаки, которые ей попадались, забор, брошенные машины.

Слова Бишопа на бесконечном повторе играли в голове у Хезер. «Тебе нужно, чтобы все вокруг тебя было хреново. Чтобы у твоих неудач было оправдание».

Это несправедливо, хотела закричать Хезер.

Но на секунду тоненький голосок в ее голове сказал: «Это правда». Эти два слова – несправедливость и правда – носились туда-сюда в ее голове, будто она была гигантским столом для пинг-понга.

Был уже вечер, когда Хезер вернулась из оврага. Энн и Лили не было дома. Ею овладел внезапный беспричинный страх. Она боялась, что Энн отвезла Лили в «Свежие Сосны». Затем она увидела краткую записку на кухонном столе:

«В продуктовом».

Было только половина восьмого, но Хезер уже свернулась калачиком в кровати под покрывалами и, несмотря на невыносимую жару, надеялась уснуть, чтобы прекратить этот пинг-понг мыслей в своей голове.

Но когда она проснулась, было еще рано, солнце потихоньку пробиралось в комнату, выглядывая из-за штор как любопытное животное. Хезер знала, что больше не может избегать Энн. За ночь она собралась с мыслями и решила, что Бишоп все-таки прав.

То, что он сказал, было правдой. Она чувствовала себя еще хуже, чем вчера, что, казалось, было практически невозможно.

Наконец, она услышала шум Энн внизу. «Дзинь, дзинь, дзинь», – звенели чашки, вытаскиваемые из посудомоечной машины. Деревянные половицы скрипели. Когда Хезер просыпалась в «Свежих Соснах» от обилия шума – гул машин, крик людей, хлопанье дверей, лай собак и громкая музыка, – она мечтала о таком доме, как у Энн, где по утрам было тихо, мамы готовили еду, рано вставали, а затем будили тебя.

Занятно, что за такой небольшой промежуток времени дом Энн успел стать для Хезер гораздо роднее, чем трейлер в «Свежих Соснах».

А она все разрушила. Еще одна правда.

К тому времени, как Хезер спустилась вниз, Энн сидела на крыльце. Она тут же подозвала Хезер к себе, и та поняла – сейчас начнется.

К удивлению Хезер, у дороги стояла припаркованная патрульная машина, наполовину спрятанная в кустах. Полицейский стоял на улице, облокотившись на капот своей машины. Он курил и пил кофе.

– Что он здесь делает? – спросила Хезер, на секунду забыв о своем страхе.

Энн сидела на качелях, но не качалась. Костяшки ее пальцев, обхватившие чашку чая, были совсем белые.