— Что ты хочешь этим сказать, Вайльдхевен? — угрожающе спросил Ротгард.

— Делюсь наблюдениями. Не все обладают соответствующим темпераментом или мышлением, помогающим в игре. Взять твоего сына, например.

— Моего сына в это не впутывай! — Ротгард швырнул карты на стол рубашками вверх.

— Должен признать, я обыграл его с превеликим удовольствием. Его лошади станут отличным приобретением для моих конюшен. — Бирн тоже положил свои карты. — Ты признаешь, что проиграл, Ротгард? Или весь этот спектакль лишь для того, чтобы не отдавать мне выигрыш?

Граф весь подобрался.

— Думай, что говоришь, Вайльдхевен.

— Мне просто стало интересно, это что, новая тактика членов вашей семьи — поднимать скандал за игровым столом, когда карта не идет? Со стороны можно подумать, что это мошенничество… Или, как минимум, непорядочность.

Ротгард вскочил. Стул, на котором он сидел, перевернулся и упал.

— Да как ты посмел усомниться в моей честности? Я ни от кого не намерен терпеть подобное!

— Как пафосно!

Бирн вертел в руках стопку выигранных фишек, на губах его блуждала улыбка.

— Я требую сатисфакции!

— Как будет угодно, — кивнул Бирн.

— Мои секунданты с тобой свяжутся. — Ротгард уперся ладонями в стол и наклонился вперед. — И держись подальше от моего сына!

Кипя от гнева, он вылетел из комнаты.

— Что ж, это было забавно. — Бирн обвел взглядом случайных свидетелей происшедшего. — Кто еще хочет сыграть?

Она почувствовала, как его теплые пальцы нежно провели по животу, скользнули по ребрам и сомкнулись на груди.

Еще не отойдя ото сна, Миранда инстинктивно прижалась к этой руке, выгибаясь ей навстречу. Обнаженными ягодицами она почувствовала прикосновение покрытой волосами кожи, а также нечто твердое и горячее. Мозг еще даже не успел проснуться, но тело уже узнало это «нечто». Она потерлась задом об эту вожделенную плоть.

— Вот так, — прошептал голос ей на ухо. — Покажи, чего тебе хочется.

— Вайльд, — простонала она. Его рука скользнула сзади между ее ног, раздвигая ее женские складки. Потом он просунул свой набухший член между ее бедер, не проникая внутрь, а просто уютно располагаясь поближе к источнику жара.

Она наконец размежила веки. В окно пробивались лучики утреннего солнца, отражаясь в изящном кувшине и бокале, что стояли на комоде. Плотный балдахин кровати практически не пропускал свет, окутывая их тенью, словно коконом. Его руки обвивали ее тело, одной он гладил ее грудь, другая лежала у нее на животе, крепко прижимая ее к его возбужденному телу.

Она была потрясена тем, насколько сильно сама хотела его. Соски ее торчали словно горошины, а между ног было влажно и горячо. Острая вспышка желания пронзила ее, когда он начал лениво посасывать ее шею, словно это была лакомая конфета. Она застонала, вжимаясь в него спиной, желая снова принадлежать ему.

— Ты так скоро можешь снова меня впустить? — удивился он. Рука с живота переместилась вниз, палец уверенно проник в ее укромное местечко.

— Я хочу этого, — ответила она, расставляя ноги, жаждущая его прикосновений. — Но уже утро.

— Просто это значит, что мы можем видеть, что делаем, не более того.

Он оторвался от ее груди и, просунув руку под бедро, отвел в сторону ее ногу, раскрывая будто книгу.

— Что ты делаешь? — Ахнула она, удивленная тем, что его мужское достоинство стало все настойчивее тереться об ее увлажнившуюся промежность.

— Кое-что новенькое. — Рукой он направил свой инструмент по нужному пути, и она почувствовала, как он проник в нее. — Если будет больно, говори.

Больно? Да она стонала от наслаждения, от этих пьяняще-новых и в то же время таких знакомых ощущений.

Было что-то непристойное в том, чтобы позволить ему любить себя в такой позе, спиной к нему. Одну руку он просунул под нее, положив ладонь ей на живот и задавая ее телу медленный, размеренный ритм, в котором двигался он сам. Другой рукой он держал ее ногу на весу. Затем та рука, что покоилась на животе, спустилась ниже, снова нащупывая ее эрогенную зону и теребя указательным пальцем набухшую бусину клитора. Внутри нее неистово бурлила страсть. Она все сильнее прижималась к нему, двигалась навстречу его толчкам, пока его пальцы сводили ее с ума.

За ночь она научилась определять, когда он был близок к финалу. Он сперва доставлял удовольствие ей и лишь потом испытывал оргазм сам, когда ее тело становилось уже обмякшим и безвольным. И он всегда выходил из нее, прежде чем извергнуть семя. Но в этот раз все должно быть по-другому. На этот раз она хотела дать что-то и ему. Она хотела довести его до того, чтобы он забыл про осторожность и кончил в нее. Она была буквально одержима желанием сделать это. Когда она почувствовала, как он напрягся, готовясь выйти из нее, то сильнее сжала мышцы влагалища.

— Господи, Миранда.

Он застыл на миг, потом дернулся еще. И еще.

— Мне нравится это ощущение, — прошептала она.

— Ты великолепна.

Бедра его перестали двигаться, но он продолжал ласкать ее пальцами, доводя до исступления.

От зашкаливавшего желания кружилась голова. Он собирался и сейчас поступить так же, как делал неоднократно до этого. Сначала доставить удовольствие ей, а потом удовлетвориться самому. «Не в этот раз», — подумала она.

Она перехватила его руку, которой он гладил ее между ног. И сильнее задвигала бедрами, массируя его член своим скользким проходом. Она услышала его быстрое, тяжелое дыхание, почувствовала напряжение в теле.

— Давай сделаем это вместе, — прошептала она. — Не заставляй меня снова переживать это в одиночестве.

— Боже…

Он обхватил ее бедра обеими руками, уткнулся лицом ей в шею и насадил ее на свое мощное копье, затем вышел из нее и повторил все снова. И снова. И снова.

Она вцепилась руками в кровать и закрыла глаза, полностью отдаваясь ему. Его движения становились все сильнее и требовательнее. Пальцы больно впились в ее кожу, но она этого даже не замечала. Она ликовала от того, что наконец-то заставила его потерять контроль над собой, что он так страстно желал ее. Внутри постепенно нарастало напряжение по мере того, как движения его становились все более лихорадочными, неконтролируемыми. Более яростными.

Он впился губами в ее шею. Внутри вспыхнул огненный шар и покатился прямо вниз живота. Она двигала бедрами в унисон его толчкам, задавшись целью довести его до конца. Быстрее. Сильнее. Все, что угодно, лишь бы лишить его рассудка. И наконец она почувствовала, как он застыл. С глухим стоном он погрузился в нее в последний раз и остался там, с содроганиями извергая из себя свой сок.

Его оргазм стал для нее решающим толчком, и ее мир взорвался разноцветными вспышками, оставляя ее обессиленной, тяжело дышащей и абсолютно, совершенно счастливой.