«Абонент временно недоступен. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала».

— Хоуп, не привозите к себе на работу миссис де Ягер. Лучше… Я сейчас предупрежу свою мать. Отвезите ее туда. Я все объясню потом.

Он посмотрел на часы. Наверное, Хоуп и Каролина де Ягер уже летят в Кейптаун. Успеет ли Хоуп включить телефон и прослушать его сообщение?

Он снова положил руку на телефон. Надо предупредить маму. Он набрал ее номер.

— Алло! — сказала мать.

Открылась дверь.

— Доброе утро, засранец, — произнес белый. В руке у него был какой-то документ. — Вот тебе любовное послание!

Мариан Оливир, совладелица компании «Бенеке, Оливир и партнеры», была некрасивой молодой женщиной с горбатым носом, маленьким ртом, узкими губами и бархатным, мелодичным голосом, как у диктора на радио.

— Документ в порядке, — сказала она.

— Приятно иметь дело с профессионалами, — похвалил ее белый.

— Которые знают много умных слов, — поддержал его черный.

— Пожалуйста, переведите это для нашего шалунишки — по возможности попроще. Ему больше не разрешается играть в опасные игрушки.

— Он должен уйти домой.

— Найти себе другие игрушки.

— Иначе мы его посадим.

— Совершенно справедливо, — сказала Мариан Оливир.

— «Совершенно справедливо», — восхитился белый. — Какое славное официальное выражение!

— А еще совершенно справедливо то, что нам можно обыскать кабинеты, — вторил ему черный.

— Чем мы и намерены сейчас заняться.

— Мы привели с собой помощников.

— Четырнадцать человек.

— Которым просто не терпится приступить к делу.

— Они ждут за дверью.

— Из порядочности.

— Из вежливости.

— А потом мы нанесем нашему шалунишке визит домой.

— Убедиться, что он не прячет игрушки, опасные для ребенка его возраста.

— К сожалению, нам придется также обыскать квартирку мисс Бенеке.

— Заранее просим нас простить за причиненное неудобство.

— Иногда у нас работа не сахар.

— Совершенно справедливо.

— Все в порядке, — сказала Мариан Оливир.

— «Все в порядке», — снова умилился черный. — Еще одно славное выраженьице!

— Совершенно справедливо, — поддержал его белый, и оба захихикали, как мальчишки. — Я останусь здесь, а нашего шалунишку проводит майор Мзимкулу.

— Посмотрим, что у него в коробке с игрушками. После того как он поделится с нами всем, что имеет.

— Как хороший мальчик.

В Кейптауне шел дождь. Они вышли из здания и побежали к БМВ Хоуп, стоящему на парковке Кейптаунского международного аэропорта. Когда они положили сумки в багажник, сели и захлопнули дверцы, Каролина де Ягер воскликнула:

— Ах, как приятно снова видеть дождь!

Хоуп завела мотор, выехала со стоянки.

— Мы не возражали бы и против солнца. У нас дождь идет уже больше недели.

— Фермеры, наверное, довольны.

— Это точно, — ответила Хоуп и придвинула к себе сумочку. Надо расплатиться за парковку. На глаза ей попался мобильник. Она решила включить его.

Майор Стив Мзимкулу из отдела спецопераций скончался 11 июля, во вторник, в 16.52, на шоссе № 7, в километре севернее пересечения с Босмансдам.

Они молча выехали из города — без своего белого напарника Мзимкулу растерял всю свою веселость. Его последние слова были произнесены совершенно другим тоном.

— Должен признать, шалунишка, ты молодец, — сказал Мзимкулу, когда они выехали на шоссе № 1.

Ван Герден ничего не ответил. Позже, перебирая в памяти события того дня, он понял, что за ними давно следили. Но он ни о чем не догадывался. Он все время думал о словах Яуберта: «Потому что мы твои должники, ван Герден. Все мы». Он думал о Хоуп, Каролине де Ягер и о том, как последние события повлияют на его план. И вдруг, за выездом на Босмансдам, в них врезался пикап, шедший по правому ряду со скоростью сто тридцать — сто сорок километров в час. Ван Герден запомнил, как их догоняет большая грязно-белая машина, больше внедорожника, с кенгурятником. Потом — чернота. Пикап ударил «короллу» в правый бок — и вдруг руль перестал слушаться, и они перевернулись. Скрежет металла, звон разбитого стекла… Машина перевернулась на крышу; ван Герден висел на ремне безопасности, дождь заливал лицо. Он увидел, что лобовое стекло залито кровью Мзимкулу. Что-то толкнуло его в висок.

— Ты жив?

Ван Герден хотел повернуть голову, но мешал приставленный к виску ружейный ствол.

— Ты меня слышишь?

Он кивнул.

— Полицейский, у тебя есть мать. Ты слышишь меня? У тебя есть мать. Я буду жечь ее на хрен паяльной лампой, ты меня слышишь?

— Бюси! — Собственный голос звучал как будто издалека.

— Ты меня не знаешь, гад, сволочь! Оставь меня в покое, иначе я ее сожгу! Мы давным-давно сожгли это проклятое завещание! Оставь меня в покое, иначе я тебя убью. — Ружейное дуло исчезло; ван Герден услышал шаги, с трудом повернул шею, увидел длинные волосы, длинные светлые волосы. Потом пикап уехал. Начали останавливаться другие машины; по «королле» молотил дождь, бил в лицо… Скрежет металла, запах крови, бензина и влажной земли. Ван Гердена затрясло, он никак не мог успокоиться. Он понимал, что это шок, ему хотелось отстегнуть ремень безопасности, но он не знал, где у него руки.

Его положили в шестиместную палату милнертонской больницы; женщина-администратор все спрашивала, кто будет оплачивать лечение, потому что у него нет медицинской страховки. Ему хотелось домой, но врач не хотел отпускать его, потому что за ним нужно было «понаблюдать». И потом, противошоковый укол еще не подействовал. Врач обещал выписать его утром. А потом в больницу приехал тот самый белый клоун; он сказал, что он — полковник Бритс и представляет силы национальной обороны ЮАР. Бритс потребовал, чтобы ван Гердена перевели в отдельную палату, заявил, что за его лечение заплатит государство, поставил у входа в палату двоих охранников. Женщина-администратор требовала официальное письмо: мол, государство платит только за раненных в бою. Тем не менее ван Гердена все же перевели в отдельную палату. Врач велел Бритсу оставить ван Гердена в покое: больной еще не в состоянии говорить, после укола ему нужно поспать. А Бритс ответил, что дело у него срочное. Наконец их оставили одних: ван Гердена и белого клоуна, который оказался полковником. Бритс сообщил ван Гердену, что Стивен погиб от раны головы, а ван Герден ответил, что он знает, ему сразу рассказали об этом медики из скорой. Бритс пожелал узнать, как все случилось.