Я отвязываю свою лошадь и во всю мочь мчусь к пастухам: «Слушайте, там Серега Есенин свалился с лошади, с сердцем припадок. Давайте телегу, довезти его домой». Хотя бы один шевельнулся. «Да я вам заплачу, давайте только телегу». Начинают двигаться, но нехотя. «А ты деньги сейчас давай, а то, ну потом не заплотишь». Поняла, отчего и за что Сергей Александрович презирал этих самых крестьян. Почему говорил, что «это все гавно. Им только давай деньги, а так они на весь мир плюют». Обругала их от души «сволочами» и еще как-то. Тогда зашевелились. Обещали сейчас приехать. Поскакала туда, где остался Сергей Александрович. Подъезжаю — ни его, ни лошади. Мчусь дальше по дороге — едет мой Сергей Александрович шажком, ногами побалтывает. «Ты куда?» — «Домой» — «Да дом-то в другой стороне». Повернул обратно и потом уже шагом благополучно добрались до парома. Во всей этой истории, кроме ужаса за Сергея Александровича с его чахоткой, всплыло осознание того, как Сергей Александрович отвык от деревни — ни верхом ехать, ни лошадь из табуна поймать не может, и какой он чужой своим деревенским. Так, любопытство к его выходкам, и больше ничего».

Галина рассказала Есенину об отношении к нему мужиков.

— Ты не понимаешь, как дороги для меня эти люди… Может быть, благодаря им я стал поэтом, — укорял Галю Есенин.

Она окончательно уяснила, что когда человек пьет изо дня в день, то кто бы он ни был по своему положению, начинает утомлять всех. Галина также тяготилась бесконечным пиром, была недовольна поведением Есенина, пыталась урезонить его, но на этот раз он не поддавался ее уговорам.

Вернулись в избу. Сергей забрался на постель, около него прилегла Галина. Возможно, от волнений или от простуды под дождем, но ее начало трясти. Есенин растерялся, стал, как маленький, умолять:

— Ну перестань, не надо, перестань же дрожать!

Когда это не помогло, он закричал матери:

— Мать, разотри ее скорей, разотри!

Потом схватился за голову и убежал к печке, чтобы не видеть, продолжая кричать:

— Мать, да разотри ж ее скорее, слышишь, она умрет сейчас!

Галина забралась на печку, чтобы на нее не обращали внимания.

Старики и гости стали опять пробирать Сергея за его дикие выходки. Галина не выдержала и с печки подала свой голос:

— Купеческого сынка или помещика-самодура изображаешь.

Сидевший за столом Сергей обернулся и замахнулся на нее тарелкой. Но, как всегда, увидев, что Галя не испугалась, успокоился и запустил только куском хлеба с этой тарелки. Когда закончили закусывать, Сергей стал звать Галю поехать с ним в Москву. Она отказалась, заявив, что приедет потом. Ее непослушание было замечено.

— Мне кажется, что тебя еще ни одна женщина не держала под башмаком… Не попадешь ты под башмак и этой польки, — ехидничал Наседкин.

— Я? Под башмак? Ни за что! Поедем в Москву!

— Поедем.

— Галька, собирайся в Москву!

— Мне тут хорошо.

— Ах так? Ну и черт с тобой!

На прощанье сказал:

— Ну, иди, дура, поцелую тебя.

Уехали.

Натянутые отношения сложились у Галины Бениславской с Василием Федоровичем Наседкиным, которому также хотелось быть лучшим и единственным другом Есенина.

У Есенина и Наседкина много общего: ровесники, оба родились в крестьянских семьях, окончив сельскую школу, учились в учительской семинарии (один — в Спас-Клепиках, другой — в Стерлитамаке), почти в одно время оказались в Москве. После окончания Стерлитамакской учительской семинарии В. Ф. Наседкин в 1913 году поехал в Москву и поступил на физико-математический факультет Московского университета. Оттуда он перешел в Народный университет имени Шанявского, где познакомился с Сергеем Есениным. В статье «О себе» С. Есенин писал: «… я поступил в Университет Шанявского, где пробыл всего 11/2 года, и снова уехал в деревню. В Университете я познакомился с поэтами Семеновским, Наседкиным, Колоколовым и Филипченко».

В 1915 году Наседкин ушел добровольцем в армию, откуда его направили учиться в юнкерское училище. В 1917 году руководит восстанием юнкеров в Москве, перешедших на сторону большевиков, и вместе с красногвардейцами участвует в захвате телеграфа, почты и взятии Кремля. Член реввоенсовета, комиссар полка, участник боев в Туркестане в годы Гражданской войны — таков послужной путь Василия Наседкина.

Во время пребывания в Туркестане С. Есенин встретился с В. Наседкиным на квартире поэта А. Ширяевца, подарил ему книгу «Исповедь хулигана» (1921) с автографом: «т. Наседкину. В знак приязни. С. Есенин. 1921. 25 мая. Ташкент».

В 1922 году В. Наседкин становится профессиональным литератором, поступил учиться в Высший художественно-литературный институт.п. Лазовский вспоминал: «На семинарских занятиях в классе поэзии у нас выделялись Василий Наседкин и Иван Приблудный». С. Есенин ценил поэтическое дарование друга. В некрологе «В. Я. Брюсов» писал, что в Брюсовском литературном институте «вырастали и растут такие поэты, как Наседкин, Иван Приблудный, Акульшин и др.».

В 1924 г. дружеские связи Наседкина с Есениным укрепились. Екатерина Есенина вспоминала: «Меня не удивило новое лицо за обедом, но удивило другое: этот поэт, товарищ Сергея по университету Шанявского и ровесник его, явно стеснялся Есенина, когда читал ему свои стихи… Встреча с Наседкиным очень обрадовала Есенина…»

Вместе с В. Наседкиным С. Есенин обсуждал план издания альманаха «Поляне». В Госиздате Есенин рекомендовал его на должность заведующего редакцией и секретаря альманаха, так как был уверен в его дружеской поддержке. 19 апреля 1925 г. из Баку С. Есенин пишет сестре: «Ради черта или Бога, пришлите мне денег, я с А. Г. (Воронским) договорился. Передай это Наседкину, если он еще друг». Из Баку Есенин разъяснял Г. Бениславской, что в сборнике одно из его стихотворений должно быть помещено двустишиями. «Привет Васе Наседкину, — писал Есенин. — Он знает, что такое двустишие».

Василию Наседкину приглянулась 18-летняя сестра Есенина Екатерина. Но его ухаживания были встречены девушкой неодобрительно. Катя еще не была готова к серьезным любовным отношениям. Ей нравилось флиртовать с бесшабашным и красивым Иваном Приблудным. «Катя уверяла меня и всех, — писала Г. Бениславская, — что он (В. Наседкин) ей противен, что она ни за что не пойдет за него. А Сергей Александрович из боязни, что увлечение Приблудным пойдет дальше, настаивал на браке с Наседкиным, грозя «ссадить» ее с своей шеи, доказывал, что потом она очень полюбит Наседкина и т. д.»

Катя, измученная назиданиями и угрозами брата, жаловалась Бениславской, говорила, что находится в отчаянии. Они попытались вместе повлиять на Наседкина. После очередной размолвки Василий написал Екатерине записку: «Конечно, я Сергея люблю больше чем кого другого, но если я расстанусь с тобой навсегда, то доказательств своей дружбы приводить не буду».