— Может ты уже расскажешь, что задумал? — прошептала я, наблюдая за тем, как колдун мастерски взламывает темную металлическую дверь, спрятавшуюся в одной из каменных ниш.

— Расскажу, но вначале решим вопрос с твоим возвращением домой. Ты должна кое-что знать до того, как решать, что делать дальше.

— Опять ты знаешь больше меня обо мне же, — вздрогнула я от скрипа открывающейся двери.

— Совсем немного. Не так давно сложил все воедино. Так что никакого обмана.

За дверью оказалась подземная лаборатория. Ровно такая, какой ее в фильмах про колдунов рисуют. Длинные столы, уставленные мензурками и колбами. Шкафы, напичканный огромным множеством ингредиентов. Светящиеся камешки, безразмерные банки. И запах такой., затхлый, будто сюда давно никто не заходил. Но вместе с тем приятный, с примесью букета сушеных трав.

— Сюда, — Вилидар уверенным шагом зашагал по лаборатории, несколькими жестами заставив факелы на стенах загореться. — Кто это, Аля?

Дурное предчувствие удавкой сжало горло. Не знаю, чего я так боялась, пока направлялась за колдуном на негнущихся ногах. Остановилась рядом и с трудом удержалась от удивленного вздоха.

Над одним из столов в тяжелой раме висел портрет мужчины. Короткие темные волосы, раскосые зеленые глаза, тонкие губы. И этот шрам над верхней губой.

Я запомнила его именно таким. Сердце болезненно сжалось, на глаза навернулись слезы.

Нет! Этого не может быть! Как? Как это все связано?!

— Аля?…

— Вил! — я резко развернулась, стирая с лица горячие слезы. — Откуда?! Откуда в этом гребаном мире портрет моего отца?!

Я не верила своим глазам. Это же не может быть шуткой! Иллюзией! Нет, портрет настоящий. И с виду не только что нарисованный. Нет, ему уже лет десять, а то и двадцать.

— Откуда он тут, Вил? — повторила я свой вопрос, не зная точно, хочу ли услышать ответ.

Интуиция нашептывала, что это будет очень тяжелая правда. Такая, которую я, может быть, даже не готова услышать сейчас.

— Присядь, — Защитник скинул с одного из стульев стопку книг. — Я расскажу все, что знаю. Помоги мне составить всю картину воедино, хорошо?

Я кивнула и села, посмотрела на колдуна.

— Помнишь, я говорил тебе, что Винфай пыталась забыть одного человека, которого любила всем своим сердцем?

Вот честно, лучше бы он начал с чего-то другого! Потому что моя фантазия тут же создала самые невообразимые сплетения судеб. И хотелось верить, что сейчас я не услышу о том, что мой отец каким-то образом был любимым Винфай.

— Аля?

— Д-да, что-то такое было, — кивнула я, взяв себя в руки. — Это он?

Скажи “нет". Пожалуйста, скажи “нет”.

— Нет, — выдохнул колдун. — Того мужчины уже нет в живых. Все же век ведьмы дольше, чем простого смертного.

— Я не понимаю. Да расскажи же ты уже наконец все по порядку, — взмолилась я. — Или я с ума сойду!

— Хорошо, — Вилидар прислонился к высокому столу, — я просто тоже пока не до конца верю в то, что моя догадка оказалась правдой.

Взлохматил волосы пятерней, он заговорил:

— Ведьмы по правилам не могут создавать семьи, я говорил тебе об этом. Им запрещается видеться с мужчинами, если только это не доверенные лица, как Теодор для Изумрудной ведьмы. Так вот… Винфай нарушила этот запрет. Втайне от всего Совета она повстречала мужчину. Он тогда не знал, что она Изумрудная ведьма, а она… Полюбили они друг друга. Винфай плевала на все правила, когда проводила с ним ночи. И как ты понимаешь, она забеременела. Это было еще задолго до моего появления на свет, потому знаю о всем с рассказов самой Винфай. Она родила мальчика. Впервые в истории Совета Семерых ведьма родила сына.

— Это из-за того, что не было того самого обряда? — тихо спросила я. — Который проводите ведьмой и выбранным мужчиной?

— Да, — Вил коротко кивнул. — Обряд проводят для того, чтобы ведьма понесла магически одаренную девочку, наследницу. Винфай грозило серьезное наказание за нарушение основных правил Совета. Ее сына бы убили, ее лишили сил и заточили в темницы. А там… Боги только ведают, что могло бы быть дальше. И Изумрудная ведьма пошла на отчаянный шаг. Она отправила своего сына туда, где до него не смог дотянуться Совет.

— В другой мир, — ахнула я, понимая куда клонит Защитник. — Папа рассказывал, что жил в детском доме, что его нашли на пороге.

— Да, Винфай долгое время наблюдала за ним отсюда. А когда твоему отцу пришел день совершеннолетия, связалась с ним.

— Магические зеркала! — я вскочила со своего места. — Тогда в лесу! Когда мы говорили о телефонах, ты впервые мне солгал! Когда сказал, что не знаешь, могут ли ваши артефакты добить до других миров!

Защитник опустил взгляд:

— Да. Я солгал. Потому что это было тайной. Не разбалтывать же мне о ней в первую встречу?

Закусив губу, я с трудом согласилась. Это сейчас мне так неприятно от осознания, потому что речь, оказывается, шла о моем отце. А тогда… Он прав.

— И что было потом? — я посмотрела на мужчину с надеждой.

— Твой отец вырос, но общался с Винфай редко. Она его очень любила. Именно из-за любви сыну не пошла на ритуал, который проводят в Совете. А потом… Ты сама расскажи мне, как все произошло.

Я буквально рухнула на стул, спрятала лицо в ладонях. История, которую просил рассказать Вилидар, была одной из тех, что доводила меня до истерик.

— Он был чудесным отцом, — голос прозвучал глухо. — Подарил мне самое счастливое детство, до безумия любил маму. Мне было пять, когда его… убили. Нападение. Он возвращался с работы, какие-то гопники решили отобрать все ценное. В больницах делали все возможное, чтобы он жил. Но раны оказались слишком серьезными.

Голос надломился, по щекам потекли слезы.

Воздух колыхнулся. Защитник опустился рядом на корточки, убрал руки от лица и большими пальцами стер слезы.

— Аля, а твоя мама знала?

— Я… не знаю, — прошептала в ответ, взглядом цепляясь за колдуна, как за надувную подушку в шторм. — Она долго не могла пережить его смерть. Повторно вышла замуж только через десять лет. Мой отчим… он неплохой человек…

Тряхнув головой, я прервала эту речь. Все же Вил спросил меня о другом.

— Винфай с сыном связывалась через артефакт, которые смогла ему передать. Знаю, что ритуалы переброски в другие миры всегда отнимали у нее кучу жизненных сил. Но она жертвовала всем ради сына. Этот портрет она нарисовала сама. И спрятала в лаборатории, чтобы чаще видеть своего ребенка. Аля, если артефакт не был утерян… мы можем связать с твоей мамой.

— А если она не знала? — я покачала головой. — Это будет ужасным ударом для нее. Да и сколько прошло времени в моем родном мире?