Однако сегодня вечером никакой группы не было. Зал был забит командами телевизионщиков, телекамерами, информационными досками и телевизорами, по которым шли последние новости об убедительной победе Уоллеса. После каждой новой порции информации с избирательных участков раздавались воинственные возгласы.

«Хочешь услышать призыв борова Алабамы?» — спросил Зик Калхун, друг семьи Уоллесов. Он выглядел как полковник из Кентукки. Призыв борова Алабамы доносился сквозь звукоизолирующие панели.

На Зике Калхуне, как и на большинстве мужчин в зале, был дешевый галстук из красного шелка с именем УОЛЛЕС, написанным сверху вниз белыми буквами. Зик сказал, что он владеет деревенским магазином, который служил штаб-квартирой Уоллеса в Митчелл-Спрингс, Алабама, «прямо через дорогу от Форта Беннинг».

«Каждый раз, когда солдаты отправляются во Вьетнам или возвращаются домой, — сообщил Зик своим прокуренным голосом с вирджинским выговором, — я загружаю их наклейками с Уоллесом, и они рады взять их. Я очень переживал вчера, когда услышал эти новости. Моя жена боялась, что у меня снова случится сердечный приступ. Сегодня я не мог успокоиться, пока не прилетел сюда. Шеф попал в беду, и я должен быть рядом с ним».

В сторонке в углу сидели три старых сотрудника Уоллеса — средних лет верзила с тонкими усиками, который занимался «строительством»; мужчина в очках и в пенополистирольной уоллесовской «соломенной» шляпе, работавший продавцом автомобилей; и дородный работник бензозаправки.

— Парни, мы были вместе с 1 мая 1964 года — с тех пор, как Джордж Уоллес приехал в отель «Лорд Балтимор», — сказал мужчина-строитель. — Сын Мадлен Мюррей залез на забор и попытался отобрать у нас наш флаг, помните?

— А помните, как коммунист из Нью-Йорка завернулся во флаг и устроил черт-те что? — ностальгировал автодилер.

— У нас есть шанс вернуть свою страну! — воскликнул возбужденный строитель. — Я чувствую себя так, будто потерял ее. Все это время я ощущал эту потерю.

— Я тоже чувствовал себя потерянным, — сказал оператор бензоколонки. — Я стремился найти кого-то, за кого стоило бы проголосовать. Это один из счастливейших дней моей жизни!

— Пресса не понимает, почему тут на машинах было мало наклеек с Уоллесом, — поведал мне автодилер. — Все дело в страхе. Они боятся мести чернокожих. Или того, что машину забросают кирпичами.

— Но у тебя же не было никаких проблем в этом «черном» округе, ведь так? — спросил строитель.

— Разве что совсем немного, — ответил автодилер.

— Я думаю, это просто небольшая группка черных революционеров доставляла нам неприятности, — сказал строитель.

Все в комнате был пьяны от победы и совершенно уверены, что Джордж Уоллес будет выдвинут кандидатом в президенты. Они весело смеялись над телевизионным комментатором, который приписывал победу Уоллеса «сочувствующим голосам».

— Сочувствующие голоса? Определенно, нет. Мы никогда не сомневались в том, что в Мэриленде его ждет победа.

— Я не хочу никаких сочувствующих голосов. Я хочу, чтобы люди голосовали за Джорджа из-за негодования.

Чарльз Снайдер, руководитель национальной кампании, делал заявление перед камерами. Снайдер — низенький, аккуратно прилизанный типичный читатель Playboy. В обычной жизни генеральный подрядчик. Это вызывает ухмылки со стороны всех политических репортеров, кто когда-либо был свидетелем этих особых и прекрасных отношений между подрядчиком и политиком, которые могут отлично наладиться, если во все это замешаны автострады и общественные работы. «Наверное, самый крупный “мешочник”[81]во всей Алабаме», — абсолютно бездоказательно заявил один репортер.

Губернатор, по словам Снайдера, уже знал о двух своих победах. «Он улыбнулся и кивнул головой».

Тим Краус

Я с сожалением предсказываю, что в Калифорнии вы увидите одну из самых грязных кампаний в истории этого штата — и у вас уже проходило несколько таких.

Сенатор Абрахам Рибикофф

на выступлении в Сан-Франциско

С этой статьей надеяться не на что. Краус внизу явно сдается. Они имеют его по двум телефонам сразу, и даже отсюда я слышу, что разговор становится все омерзительнее… Так что времени не остается ни на что, кроме краткого обзора перспектив праймериз в Калифорнии и далее.

Джордж Уоллес как таковой не будет движущей силой на предварительных выборах в Калифорнии. Его сотрудники говорят о возможности внесения его имени в избирательный бюллетень в последнюю минуту, но у него нет делегатов, а для голосования в Калифорнии нет списка кандидатов — только делегатов, давших обязательство перед кандидатами.

Уоллес сейчас и близко не имеет сильных позиций для съезда. Даже до того, как его подстрелили, — и прежде чем он выиграл в Мичигане и Мэриленде, — его единственная надежда в Майами была на Хамфри, если тот прибудет на съезд с достаточным (в районе 700–800) количеством собственных делегатов, чтобы торговаться с Уоллесом с позиции силы. Но, судя по тому, что происходит сейчас, у Хамфри и Уоллеса вместе взятых не будет 100 делегатов в первом туре, а в случае Макговерна сегодня можно уверенно делать ставки, что он отправится в Майами почти с 1300 делегатами.

Для Хамфри последний шанс укрепить свои позиции — это победа в Калифорнии, но хотя опросы по-прежнему показывают, что он впереди, сомневаюсь, что даже сам Хьюберт верит им. Еще до его слабых результатов в Мичигане и Мэриленде один из главных стратегов Хамфри — Кенни О’Доннелл — сообщил прессе, что Хьюберту на самом деле не требуется Калифорния, чтобы получить выдвижение на пост президента.

Это интересная точка зрения — особенно после того, как сам Хамфри несколькими днями ранее приуменьшил значение победы на предварительных выборах в Нью-Йорке. Уже тогда он понимал, что бессмысленно даже думать о Нью-Йорке, если он не сможет выиграть в Калифорнии.

А этого не произойдет, если в период до 6 июня не случится чего-то экстраординарного. Единственная надежда Хьюберта в Калифорнии — это яростная массированная атака на Макговерна, отчаянная клеветническая кампания, сконцентрированная на траве, амнистии, абортах и даже проблеме автобусов. Для этого ему придется сознательно искажать позицию Макговерна по этим вопросам… Что будет довольно трудно сделать, потому что Хамфри и Макговерн в течение многих лет были близкими друзьями.

Я уже наговорил много гадостей о Хьюберте, и вполне заслуженно, но думаю, что очень удивился бы, увидев, как он коварно нападет на старого друга. Организаторы его кампании в Калифорнии уже заявили, что будут пытаться сделать это с или без его одобрения, но Хьюберт понимает, что никогда не сможет отмыться от этого. В Огайо он вышел сухим из воды, дав сделать грязную работу Джексону, а в Небраске позволил своим сторонникам вымазать Макговерна грязью в католической газете The True Voice… Но сам Хьюберт никогда не опускался до сточной канавы — он остался стоять на том, что любит называть «большой дорогой».