— С чем вы будете меня арестовывать? С пистолетами? Рядом с гостиницей дежурит несколько человек, вооруженных автоматами и гранатометами, — это группа прикрытия. — На самом деле не было никакой группы прикрытия, но я всегда врал настолько уверенно, что люди верили мне. — Так что если есть желание устроить кровавую бойню, то милости прошу!

— То есть ты и правда, веришь во весь этот бред? — Семен Игнатьевич, обычно был спокойным и выдержанным человеком, но сейчас он был явно не в себе, потому что позволил себе кричать. — Да, если надо, то я вызову «Беркут», и они вычистят подчистую весь ваш интернат!

— А что, разве керченский «Беркут» еще в городе? Их же собирались отправить в Западную Украину? — спокойно ответил я, подвигая сумку с автоматом ближе к себе. — А по поводу бреда я вам так скажу: еще два дня назад, когда первый раз услышал о возможной войне в Крыму, я сказал именно так — бред, этого быть не может. Но прошло два дня — и я очень рад, что моя семья находится далеко отсюда, а все мои финансовые операции свернуты и деньги отправлены жене и детям.

— Так вот зачем ты так срочно продал мне свои квартиры! — взревел Карабас. — Ах, ты ж засранец! Ты же меня кинул! Зачем мне твои квартиры, если мне самому их теперь придется срочно продавать?!

Не знаю, что подействовало больше на присутствующих, демонстрация моего арсенала или возмущенный рев Карабаса, но только все, кто был в зале, заговорили. Причем заговорили одновременно и очень громко. Я бы даже сказал, что закричали и загомонили! Кричали все: кто друг на друга, кто в микрофон мобильного телефона, несколько человек выбежали из зала на улицу. В общем, творилась всеобщая сумятица и кутерьма!

Я спокойно смотрел на все это безобразие, складывая свой ноутбук в сумку. Положив ноутбук в сумку, я вытащил из нее «Кедр» и повесил его на плечо.

— Ты совсем охренел — открыто носить автомат? — Самый главный милиционер нашего района привстал со своего стула и попытался ухватить меня за одежду.

— Игнатьевич, не переживай, завтра мы получим первую партию оружия и по району будут ходить подростки, вооруженные автоматами. Так что я на их фоне буду казаться безоружным, — беспечно ответил я, уклонившись от попытки захватить меня.

— Не понял?! Ты что, собрался вооружить своих пацанов? Зачем? — не унимался милиционер.

— Да затем, чтобы хоть кто-то мог противостоять агрессии!

— Каждый должен заниматься своим делом. Для этого есть работники силовых ведомств и армия! — Семен Игнатьевич кричал во весь голос. Видимо, разозлился не на шутку. — Завтра утром я приеду в интернат и поставлю там всех на уши! Если найдем хоть что-нибудь криминальное, посажу всех старше четырнадцати лет! Ты меня ПОНЯЛ!!!

— Не кричи, Игнатьевич. Не кричи. Криком здесь не поможешь. Лучше скажи, что вы будете делать, чтобы предотвратить вторжение? Или ничего делать не будете?

— Не твое дело!

— Ну ладно, не мое, так не мое! — чтобы не злить милиционера, я спрятал «Кедр» под полой куртки.

— Эй! Леха, ты куда?! — закричал Карабас, видя, что я хочу выйти из комнаты.

— Все, что я мог сделать, я сделал. Что еще от меня нужно?

— Как это что? — взревел Карабас. Я и не знал, что он может издавать такие громкие звуки. — Говори, что нам делать? Я тебя знаю — у тебя есть план действий! Рассказывай немедленно!

— А это кому-то надо? — спросил я, намекая на всеобщий гомон, стоящий в зале.

— ТИХО! МОЛЧАТЬ!!! — заорал Карабас, ударив, со всей силы кулаком по столу. Столешница затряслась от удара могучего кулака, а стаканы, стоявшие на столе, не выдержав колебаний, попадали.

В зале повисла неожиданная тишина. Присутствующие, замолчали не из-за того, что испугались крика Карабаса, а скорее, от того, что это было неожиданно. Карабас не был той фигурой в этом зале, которая могла бы затыкать рот всем остальным.

— Вот и отлично! — спокойно произнес я. — Всех, кто захочет участвовать в обороне города, я жду завтра в двенадцать часов дня в помещении интерната!

— А что нам сейчас делать? — недоуменно спросил Карабас, видимо, он ожидал, что я прямо сейчас выдам ему план действий.

— Решать! Каждый должен решить для себя, что ему сейчас делать! Можно собрать шмотки и валить из города, а можно остаться и попытаться помочь спасти как можно больше людей.

— Перестаньте нести чушь, выбор в таком случае очевиден, — презрительно скривив губы, надменно произнес Казович. — Я завтра лично по своим каналам «пробью» вашу информацию, и если это окажется правдой, то для меня выбор очевиден — как можно быстрее уезжать из страны.

— Собственно говоря, никто в этом и не сомневался! — нагло глядя в глаза чиновнику, произнес я.

— Что ты сказал, щенок?! — Казович пришел в ярость от моих слов и кинулся на меня с кулаками. — Да я тебя сейчас!

Виктора Федоровича Казовича вообще было легко разозлить. Он мог впасть в бешенство даже из-за невинного слова, сказанного поперек его слова. Видимо, большие деньги и неограниченная власть способствовали всему этому. Но как боец господин Казович был никакой — избыточный вес, дряблые мышцы и вечная одышка делали его похожим на говорящий бурдюк с салом.

Я встретил толстяка коротким прямым ударом в голову. Мой кулак без труда расквасил нос депутату. Казович не ожидал, что его могут ударить. Он не привык к такому обращению, с его «величественной» физиономией. Решив закрепить успех, я схватил чиновника за голову и со всей силы ударил его лицом об стол. Поскольку в этот момент господин Казович держался обеими руками за свой разбитый нос, то он даже ничего не успел сделать. Его лицо с глухим стуком ударилось о тяжелую, полированную поверхность стола, и раздался противный хруст — многострадальный нос окончательно превратился в лепешку.

— А вам не кажется, что вы перегнули палку? — тихо спросил один из присутствующих, когда в зале воцарилась гробовая тишина.

— Абсолютно не считаю, — спокойно ответил я. — Чем хорошо смутное время, так тем, что можно совершенно безбоязненно сводить личные счеты! Через пару дней для господина Казовича будет самым главным выдернуть деньги из бизнеса, чтобы убежать из города, а не думать о мести за разбитый нос.

— Значит, ты настолько уверен в том, что нам только что говорил, что можешь себе позволить при свидетелях разбивать носы уважаемым людям этого города? — подвел итог моим словам Карабас.

— Именно! — широко улыбнувшись, произнес я. — Напоминаю: всех, кто захочет участвовать в обороне Керчи, заработав при этом денег, жду завтра в двенадцать в интернате.

— А, так все-таки есть возможность срубить деньжат?! — торжествующее произнес Карабас. — А я все думаю, когда проснется твое истинное нутро!

— Денег можно заработать всегда и на всем. А уж такое дело, как война, — это для знающего и подготовленного человека вообще золотая жила. Только и успевай, что мешки для денег подставляй! — с этими словами я вышел из зала и спустившись по лестнице, двинулся на улицу.