А вот на капоте ушедшего наверх автомобиля желтой полосы не было.

Неожиданно в воде показался еще один водолаз, который тащил черный трос.

«Иванов здорово придумал, подстраховав нас третьим водолазом!» — мысленно похвалил Федоров энкавэдэшника.

Купцов ушел куда-то вперед, и Федорову пришлось привязывать вторую полуторку вместе с чужим водолазом.

Провожая взглядом вторую полуторку, опять без желтой полосы, Федоров увидел возвращавшегося Купцова, которого узнал по резиновой заплатке с правой стороны шлема. Жестами Купцов пояснил, что полуторка с желтой полосой стоит самая последняя в ряду автомобилей.

«Если Иванов с чужими водолазами нам поможет, то за час мы все грузовики вытащим!» — решил Федор, смотря, как с берега появился новый водолаз, таща черный трос в правой руке.

«Купцов без меня полуторку привяжет, а я пойду посмотрю, что там лежит в затонувшей полуторке!» — решил Федоров, направляясь вдоль колонны, от которой осталось только три автомашины.

На последней полуторке на капоте действительно была желтая полоса, а вот толстый брезент, сбившийся с правой стороны, прикрывал армейские деревянные ящики, опечатанные сургучными пломбами красного цвета.

Посмотрев назад, Федоров увидел, как пошла еще одна полуторка, и понял, что ничего не успеет посмотреть. На всякий случай он попробовал приподнять верхний ящик, но при всех усилиях не смог этого сделать.

«Что может быть такого тяжелого в ящике? Такое ощущение, что в ящике свинец. Или золото? Таких вопросов вслух лучше не задавать! Хотя могут быть варианты с какими-нибудь тяжелыми железяками!» — прикинул, останавливаясь в метре от секретного автомобиля, Федоров.

К нему подошел Купцов и, дотронувшись до плеча, обратил внимание на себя. Едва Федоров повернул голову, как Купцов поднял правую руку вверх и повертел указательным пальцем около своего виска.

«Любопытство чуть не сгубило кошку!» — понял Федоров, слыша, как наверху в воду ударил снаряд.

Предпоследняя полуторка тронулась с места и шустро пошла назад. Такая скорость вытаскивания машин Федорову понравилась, тем более что глубокая колея в иле ясно показывала, куда надо идти в сторону берега и теплых тулупов.

Снова появился чужой водолаз с тросом, а Федоров с Купцовым завязали трос на крюке и отошли в сторону.

Машина медленно тронулась с места и пошла по колее.

А вот чужого водолаза нигде видно не было.

Началась холодная и голодная весна тысяча девятьсот сорок второго года.

В один из дней Прохватилов около проходной отряда увидел невысокую женщину, которая держала за руку худющего мальчишку лет восьми-десяти. Точнее определить было нельзя из-за страшной худобы пацана, на котором одежда болталась как на вешалке.

— Товарищ командир! Возьмите сынишку к себе в отряд! Христа ради, прошу! Помрет мальчишка с голоду! Он у меня один! — попросила женщина, молитвенно сложив руки на груди и с мольбой глядя на высоченного Прохватилова, рядом с которым даже высокий краснофлотец, стоящий с автоматом у КПП, казался невысоким подростком.

— У тебя имя есть, герой? — спросил, наклоняясь к мальчишке, командир РОНа.

— Меня Володькой зовут! — серьезно ответил мальчишка, протягивая командиру две худенькие ручки.

— Тогда вперед и с песней! — решил Прохватилов, подхватывая мальчишку на руки.

Обернувшись на стоящую у шлагбаума женщину, Прохватилов, тяжело роняя слова, бросил:

— Вы приходите вечером с судком, вам каши принесут!

— Федоров! Вы прикрепляетесь к юнге Евстигнееву! — сказал Каналов, заводя худого грязного мальчишку в комнату к старшинам.

— Товарищ военврач! — хором закричали старшины, как по команде, молитвенно сложив руки перед грудью.

— Отставить разговоры! Юнга будет жить у вас! Приказ командира! — тоном, не терпящим возражений, объявил военврач.

Дверь открылась, и два матроса внесли маленькую койку и по кивку Каналова поставили ее около окна. Только теперь Федоров понял, что маленький боец поселился у них всерьез и надолго.

— Пошли мыться, юнга! — махнул рукой Купцов, надевая шинель.

Едва мальчишка с Купцовым вышли из комнаты, как военврач, присев к столу, начал выкладывать из карманов маленькие пакеты из коричневой бумаги, на которых было написано: «Манка», «Рис», «Гречка», «Пшенка». В довершение царских подарков на стол легла металлическая коробка размером с пачку папирос «Казбек», на которой было написано: «Мясные кубики».

На вопросительный взгляд Федорова военврач пояснил, широко улыбнувшись:

— У вас единственных из команды есть спиртовка, на которой можно приготовить ребенку диетическое питание!

— Но манную кашу надо готовить на молоке! — выдвинул последнее возражение Федоров, обреченно подходя к подоконнику, на котором стояла спиртовка, и зажигая огонь бензиновой зажигалкой, сделанной из крупнокалиберного патрона.

— Меньше не мог зажигалку достать? — ворчливо спросил военврач, выкладывая на стол литровую бутылку молока в квадратной стеклянной бутылке, на которой имелась английская этикетка «Scotch Vicky».

— Знатная у вас бутылка! — оценил Федоров, беря в руки незнакомую тару, в которой молоко смерзлось в лед.

— Поставь молоко на стол, пока оттает, а сам приготовь мальчишке пшенку на курином бульонном кубике! — приказал Каналов, присаживаясь на стол.

Придвинув к себе блокнот, военврач начал что-то быстро писать, иногда поднимая голову.

Федоров тем временем поставил на огонь солдатский котелок, налил в него половину воды и отошел к столу, за которым по-прежнему сидел Каналов, смотря в окно.

Открыв металлическую коробочку, Федоров нашел кубик, на котором был нарисован петушок с ярко-красным гребешком, и недоверчиво колупнул картинку ногтем указательного пальца. Ноготь ощутил шероховатость, показывая, что красный гребешок и желтые ноги петушка раскрашены вручную.

— Сначала пусть пшено немного поварится, а потом кубик разомнешь и кинешь в котелок! — дал ценные указания военврач, продолжая смотреть в на две трети занавешенное солдатским одеялом окно.

— Спасибо! Я этого не знал! — совершенно искренне поблагодарил Федоров, начиная осторожно сыпать из пакетика пшено.

— Хватит! У тебя должен быть жидкий супчик, а не каша! — снова получил новое указание Федоров, который закончил сыпать пшено в котелок и стал мешать своей ложкой, в полтора раза большей, чем обычная.

— Ты знаешь, почему у немцев ложки больше, чем у нас? — спросил Каналов, забирая у Федорова немецкое изделие и внимательно рассматривая серебряную ложку.

Федоров развел руками и сделал большие глаза, показывая, что он изумлен необычным вопросом военврача.