в совмещенном санузле, кукарекал и два часа никого не впускал. Супруга президента вынуждена была на двор бегать.

Тогда Василий Степанович министра культуры строго предупредил:

— Ты. — говорит. — Тимофеич, не в первый раз такое себе позволяешь. На женском конгрессе очередь собрал!.. На конференции неприсоединившихся стран дверь из-за тебя ломали!.. Еще раз такое сделаешь — отправлю тебя послом в Катманду!

Потом стали для высоких гостей такси вызывать… Заказ принимают только на август 1994 года, а у президента самолет утром…

Остановили левака. А он наглый такой оказался.

— Женщин, — говорит, — куда хочешь повезу. И бесплатно. Сам приплачу. А мужиков — ни за какие деньги! Я не из этих!..

Еле Катерина его уговорила. Пришлось собой пожертвовать…

Побрел Василий Степанович домой, стал в подъезд тыркаться, а лифтерша его не впускает.

— Нечего, — говорит, — по ночам с иностранцами груп-пен-сексом заниматься! Сталина на вас нету!..

«Да-а, — тоскливо подумал Василий Степанович, — надо все в этой стране коренным образом менять в лучшую сторону…»

Тут все коренным образом и поменялось… Во сне-то чего не бывает?

Как раз и проснулся Василий Степанович. Проснулся и видит: собрание продолжается, голосование началось. Ну, он руку-то и поднял…

1988

Идеологический сон

Прошлой ночью Василию Степановичу приснился странный сон, будто он решил выйти из партии… И будто он говорит супруге своей Катерине:

— Любить тебя. Катерина, буду по-прежнему, но из партии выйду.

А Катерина будто ему отвечает, и почему-то по-китайски:

— Инь сюи тю мань лю пэнь хао, ти суань шань мэнь мао!

И это по-русски означает: «Козел ты, Вася!»

А Василий Степанович будто на своем стоит:

— Раз у нас больше авангардной роли и руководящей силы нет, значит, и всего остального не будет. Машину персональную отберут, санаторий отберут, паек отберут, спецполиклинику отберут… А в районную поликлинику ходить — лучше самому СПИДом заразиться.

— Ты что ж, — говорит Катерина, — и с учета снимешься?

— Конечно, — отвечает Василий Степанович.

— А кому ж я жаловаться на тебя буду, если ты опять в аморалку ударишься?

— А кому хочешь, — говорит Василий Степанович. — Хочешь — Кашпировскому, а хочешь — Ким Ир Сену. Главное, чтоб на альтернативной основе.

С этими словами Василий Степанович хлопнул дверью и вышел из партии.

Идет он по проспекту Маркса и думает: где бы теперь подходящую идеологию найти? Ведь без нее, как без сигарет — знаешь. что вредно, а хочется… К межрегионалам кинуться — так они против привилегий, к неформалам примкнуть — они молодые да зеленые. В «Память» податься — у Катерины бабушка — Бронштейн.

Так ничего придумать и не может Вдруг видит — навстречу ему Муськин идет, бывший инструктор райкома. Тертый мужик, если его даже при Брежневе за взятки из партии исключили.

И вот смотрит Муськин на Василия Степановича и во сне будто про него все знает.

— А что, Василий Степанович, — говорит Муськин, — приходи к нам работать.

— Это куда? — спрашивает Василий Степанович.

— В мафию. — отвечает Муськин. — Я в мафии секретарем по идеологии работаю. Ты ведь в Госплане пост занимал? Вот и будешь завотделом развала экономики.

— Нет, — говорит Василий Степанович, — надоело одним и тем же заниматься.

— А начальником отдела по борьбе с организованной милицией хочешь?

— Страшно, — говорит Василий Степанович.

— Тогда иди в комитет по связям с министерствами.

— Это годится! — обрадовался Василий Степанович.

— Нет, не годится! — говорит Муськин. — Нам туда партийный кадр нужен, а ты из нее вышел… Так что извини, что встретил… Пока! Мне еще в Георгиевский зал надо успеть орден Дружбы народов получить. — И исчез…

Совсем загоревал Василий Степанович и задумался: «Эх, кабы иметь пистолет, утопился бы к чертовой матери!»

А тут стемнело, и не заметил он, как очутился на площади Пушкина. Там, где «Московские новости» висят и где народ плюрализмом занимается.

Тут ему одна тетка и говорит:

— А чего ты, Василий Степанович, маешься? Сходи в Мавзолей, где когда-то Сталин лежал, расслабься, с вождем посоветуйся… Может, и полегчает…

«А и то правда», — подумал Василий Степанович и встал в очередь. Длинная очередь. Видимо, многие посоветоваться хотят. И люди, понятно, разговоры ведут разные.

— Безобразие! — говорит одна тетка с мужем. — Окоченеешь, пока туда попадешь! Шутка ли? Один на всю Москву… Да приезжих, почитай, два миллиона ежедневно… Ведь каждому хочется…

— Это верно, — вступает студент, похожий на Агузарову. — Но, говорят, с американцами договор заключили. Они обещали в одной только Москве двадцать штук выстроить…

Василий Степанович аж задохнулся. «Во. — думает. — до чего перестройщики довели! Уже святым с американцами торгуют!»

Часа через три подошла его очередь. Поднял он глаза и обомлел: вместо любимого имени реклама «Макдональдс» светится… Тогда он вбежал в этот ресторан и созвал несанкционированный митинг. Влез на стол и в мегафон закричал:

— Сограждане! Уступать дальше некуда! Или вы выбираете меня в народные депутаты, или я подам заявление о выезде на оккупированные арабские земли!

С этими словами проснулся Василий Степанович, супругу успокоил, прочитал свежие газеты и сам успокоился: вроде все пока на месте, оснований для паники нет, и рано еще из партии выходить… И он побежал платить членские взносы.

Сексуальный сон

Василию Степановичу приснился прошлой ночью странный сон, будто на исполнение супружеских обязанностей ввели талоны, и он эти талоны потерял. А супружеские обязанности — это как раз те обязанности, которые время от времени хочется исполнять вне зависимости от религиозных убеждений, партийной принадлежности и расовых предрассудков. Даже рьяные радикалы и пацифисты нет-нет да и исполнят свои супружеские обязанности, ибо ничто человеческое им не чуждо, по меткому выражению Маркса, который и сам по меньшей мере раз тринадцать эту обязанность исполнил. Ну и, понятно, Василий Степанович не был исключением. Тем более во сне, когда человек целиком оказывается под властью подкорки. И вот будто обращается Василий Степанович к своей супруге:

— Товарищ Катерина, я к вам по сугубо личному вопросу из области укрепления связей и внешних сношений.

А Катерина ему и отвечает:

— Извольте, товарищ, предъявить талон на апрель месяц, и я вам его надлежащим образом отоварю без всякого обсчета и недовеса.

Тут Василий Степанович начинает объяснять, что он. мол, эти талоны потерял и просит отпустить ему в счет будущего месяца или на худой конец по грабительской кооперативной цене. Но супруга его Катерина твердо стоит на своем: мол, государство эти талоны не для баловства ввело, а для плавного перехода к планово-рыночным отношениям, для борьбы со спекуляцией и теневой экономикой с целью удовлетворения потребностей населения по польскому варианту. И требует от Василия Степановича талон.

И вот