тобой стало?». Ду Ху ответил: «Разве я не отправился в Яшань по вашему приказу? Яшань разгромили. Я прыгнул в море, чтобы покончить собой, но мне не удалось. Меня схватили. Страны больше нет, и мне больше незачем жить. Услышав, что вы здесь, я захотел увидеться с вами в последний раз». Что мог сказать ему Вэнь Тяньсян? Они оба расплакались. Через несколько дней после отъезда Вэнь Тяньсяна из Гуанчжоу Ду Ху умер от болезни.

Вэнь Тяньсян объявил голодовку, надеясь, что погибнет у себя на родине. Но за несколько дней его голодовки корабль уже прибыл на северный берег Янцзы. Он решил отправиться в Даду и до конца быть верным своей стране. Ранней осенью 1279 года Вэнь Тяньсян прибыл в Даду. Его поселили в зале Хуйтун, где принимали только высокопочтенных гостей. Ему также отвели лучшую комнату и предоставили лучшую еду. Слуга сказал ему: «Это все устроил специально для вас канцлер Болад». Вэнь Тяньсян отчетливо понимал, что монголы снова будут призывать его сдаться, поэтому он надел форму династии Южная Суни стал ждать.

На следующий день к нему пришли. Вэнь Тяньсян взглянул на вошедшего и узнал в нем канцлера династии Сун Лю Мэнъяна. После своего побега Лю Мэнъянь сдался юаньской армии и стал министром шаншу. Войдя, он, заискивая, сказал: «Канцлер Вэнь все еще помнит меня? Как и вы, я также канцлер со степенью чжуанюаня…». Вэнь Тяньсян прервал его: «Что может быть общего у меня с человеком, одетым в форму династии Юань? У вас, канцлер со степенью чжуанюаня, есть совесть являться ко мне? Вам может еще хватит совести посмотреть в глаза вашим родителям?». Услышав это, у Лю Мэнъяньне перехватило дыхание, и он не смог больше ничего сказать. Через минуту его и след простыл.

Через два дня к нему пришел ребенок. Вэнь Тяньсян сначала очень удивился, но потом вспомнил, что это император Сун Ду-цзун, Чжан Сянь. Правительство династии Юань попросило его убедить Вэнь Тяньсяна сдаться. Это была настоящая уловка. Вэнь Тяньсян — несомненно верный слуга династии Сун. Но даже император династии Сун сдался, и если Вэнь Тяньсян не послушается, то может ли он по-прежнему считаться верным своему государству? Вэнь Тяньсян сразу понял их замысел. Он встал и, приветствуя, сказал: «Ваше величество, уезжайте! Пожалуйста, уезжайте!». Мальчик уехал, не сказав ни слова.

Третий гость был самым высокопоставленным. Его звали Ахема, и его чин приравнивался к канцлеру. Войдя в зал Хуйтун, он расположился в холле и шумно потребовал: «Приведите Вэнь Тяньсяна ко мне!». Увидев приближающегося Вэнь Тяньсяна, он поднял подбородок и спросил:

— Вы знаете, кто я?

— Я слышал, что приехал какой-то канцлер, — не глядя на него, ответил Вэнь Тяньсян.

— Раз вы знаете, что я канцлер, так почему вы не встали на колени? — удивился Ахема.

— Я верен Южной династии, а вы служите Северной династии. С какой стати я должен преклонить перед вами колени? — ответил Вэнь Тяньсян.

— Раз вы из Южной династии, так зачем вы приехали к нам на север? — смеясь, спросил Ахема.

— Если бы меня раньше назначили канцлером, северяне не смогли бы добраться до юга, тогда и южанам не приходилось бы отправляться на север — ответил Вэнь Тяньсян.

Ахема так и задохнулся, лицо его покраснело. Оглядываясь по сторонам, он сказал:

— От меня зависит, жить вам или умереть!

— Преступники, что уничтожили нашу страну, убивают, не задумываясь. О каком помиловании может идти речь? — повысив голос, ответил Вэнь Тяньсян.

Ахема ушел в гневе, и обращение с Вэнь Тяньсяном также изменилось. На следующий день на него надели кандалы, вывели из зала Хуйтун и заперли в тюрьме полицейского управления (ныне район Фусюэ в Пекине). К дверям поставили конвойных. Еды каждый день выдавали понемногу. Комната в подземелье была достаточно большой, но темной и сырой. Сквозь разбитые окна проникал запах заплесневелого зерна, конского и коровьего навоза, невыносимая вонь! Ночью слышался писк мышей, бегавших туда-сюда одна за другой. Как можно было здесь жить? Несколько дней спустя Вэнь Тяньсян заболел. Но он знал, что люди династии Юань намеренно заставили его страдать, чтобы он сдался. Он вспомнил, как когда-то канцлер Су У из династии Хань голодал и страдал в Бэйхае. И он посчитал, что эти условия еще терпимы, и не изменил своему решению.

Через несколько дней его вызвал на допрос канцлер Болад. Также присутствовал Чжан Хунфан и другие. Вэнь Тяньсян, увидев их, сидевших высоко, сложил руки в знак приветствия. Люди отовсюду кричали: «На колени!». Он как будто не слышал их и продолжал стоять прямо. Болад сердито сказал: «Я должен заставить его встать на колени!». Со всех сторон посыпались удары, его давили, зажимали, пинали и били. Вэнь Тяньсян не выдержал, упал на землю и сказал:

— Династии сменяются, а министры умирают. Вы можете просто убить меня, зачем вы это делаете!

— Если вы говорите, что династии сменяются, можете ли вы сказать, сколько всего было императоров, начиная с того, как Паньгу сотворил мир, и до сих пор? — сказал Болад.

— Есть семнадцать томов истории Китая, с какого начать? Я здесь не для того, чтобы сдавать экзамен. У меня нет времени на всякую чепуху! — ответил Вэнь Тяньсян.

— Как вы думаете, есть такие министры, которые продали свою страну другим и сами сбежали? — сконфузившись, Болад сменил тему.

— Я не продавал свою страну. А бежал я, чтобы спасти свое государство! — возразил Вэнь Тяньсян.

— И какую заслугу вы принесли своему государству? — усмехнулся Болад.

— Я просто выполнял свой долг министра, в этом вся моя заслуга, — сказал Вэнь Тяньсян.

— Если вы знаете, что ничего уже не можете сделать, к чему такие жертвы? — проворчал Болад.

— Поданный верно служит своей стране, как сын почитает своего отца. Он знает, что если его отец серьезно болен, он должен сделать все возможное, чтобы вылечить его. Мне не удалось спасти страну, я просто хочу умереть, — отвечал Вэнь Тяньсян.

— Я не хочу, чтобы вас казнили, поэтому я просто запру вас под замок. Что вы на это скажете? — произнес с мрачным лицом Болад.

— Я не боюсь смерти, а тюрьмы и тем более, — улыбнувшись, сказал Вэнь Тяньсян.

Три года пролетели незаметно. Все это время Вэнь Тяньсян провел в заключении. Можно лишь догадываться, как трудно ему пришлось. Но за последние три года он написал множество стихов, и все они описывают его собственную жизнь и стремления. В самом известном стихотворении «Песня моему прямому духу» есть несколько строк: «Тем духом повсюду, там, где им мир весь