С той битвы минуло почти три недели. Соресон помнил невероятное мгновение, когда все войско некронов внезапно испарилось у него на глазах. Тогда он не сразу понял, что именно произошло, не мог поверить, что чудовища не вернутся обратно. Понадобилось время, чтобы осознать победу и что он дожил до нее. Гюнтер чувствовал растерянность, оставшись без цели. Но все же один выигранный бой, даже такой грандиозный, не означает окончания войны — будут другие битвы.

Десять дней назад банда мутантов попыталась вырваться из города, каким-то образом завладев подрывными зарядами. Некоторые из них даже вооружились лазганами. Именно они и стали первыми целями ожидавших солдат СПО и гвардейцев. Гюнтер убил одного собственноручно и даже удивился, когда мерзкое создание упало после первого же попадания из хеллгана.

На безоружных мутантов решили даже не тратить патроны, и взвод Корпуса Смерти перебил их штык-ножами. Один красноглазый, хрипло крича и завывая, бросился прямо на Гюнтера и был встречен ударом приклада. Его желтая, словно пергамент, кожа и тусклые, налитые кровью глаза напомнили Гюнтеру мутанта, из-за которого они с Арекс попали в оцепление. Это создание было так изуродовано мутацией, что трудно было сказать, попал ли выстрел ему в локоть или в подбородок. Но так или иначе, мутант упал, порадовав хрустом костей, и Гюнтер для верности проткнул штыком то, что было похоже на горло. После боя с некронами обычные мутанты не производили на него впечатления.

Тела сбрасывали в шахты и засыпали тоннами обломков. После того как по туннелям прошел комиссар Костеллин, было решено засыпать шахты, насколько возможно, чтобы не пустить некронов по его следам. Некоторые из мертвых тел, впрочем, не имели следов мутации, а одеждой им служили темно-зеленые плащи. Гвардеец Корпуса Смерти показал на знаки, нарисованные пеплом на лице мертвеца, и посетовал, как низко могут пасть люди, в особенности воспитанные и без того дурно. Гюнтер с ним согласился, стыдясь жизни, которой когда-то жил.

Формально он еще служил в Силах планетарной обороны и подчинялся полковнику Брауну. В его отряд входило еще девять солдат, не знакомых ему ни по именам, ни по лицам, ни по прошлому сражению. Тем не менее все чаще приказы ему поступали от криговских сержанта или лейтенанта. Гюнтер ел, пил и работал вместе с гвардейцами, променяв койку в казарме на спальник в орудийном окопе.

Они почти не говорили друг с другом, что вполне устраивало обе стороны. Большую часть времени им просто нечего было сказать. Разве что один раз, когда криговцы допросили его, зная, что он имел дело с предателем Хенриком. Гюнтер постарался убедить их, что не разделяет взглядов губернатора, который под конец впал в ересь. К тому же криговцев впечатлило то, какую роль сыграл Гюнтер в триумфальной диверсионной операции Костеллина. С тех пор они относились к нему как к товарищу, не больше, но и не меньше того.

В хрониках великие войны выигрываются за считаные дни, если не за часы. Тремя неделями раньше Гюнтер ждал, что войска Империума переведут дух, а потом загонят некронов в их черную пирамиду. Вместо этого, они продолжили ежедневно продвигаться на несколько сотен метров вглубь оккупированного города. Приходилось ждать, пока встанут в строй раненые гвардейцы, пока закончится ремонт техники и снаряжения, а также пройдет набор и обучение новых взводов СПО.

Задержка казалась пугающей, поскольку могла дать некронам время зализать раны, но Гюнтер осознавал ее необходимость. В последние дни, однако, он заметил, что солдат в казармах становится больше. Еще до сегодняшнего приказа он чувствовал, что ожидание подходит к концу, что войско почти готово.

Вторая половина дня принесла новое задание. Взвод Гюнтера оказался одним из восьми, посланных в Телониус-сити в сопровождении трех машин поддержки «Кентавр». Когда лифты подняли их на сто десятый уровень, дальнейший их путь пролегал мимо хорошо освещенных баров и закусочных, клубов и казино. Гюнтеру казалось, что он идет по чужой планете.

Он всегда верил, что, делая свое дело, инспектируя шахты, он исполняет свой долг перед Императором. Теперь он знал, что должен был, обязан был делать гораздо больше. Правда заключалась в том, что до нашествия некронов он чувствовал себя слишком уж в безопасности.

Чем глубже они продвигались в город, тем заметнее становились нанесенные ему шрамы. Окна заколочены, магазины сожжены или разграблены. Эстакады завалены мусором, белые таксо валялись перевернутыми и сожженными. Самыми позорными оказались пронекронские призывы, написанные на стенах. Если бы Гюнтер не знал, где он, то решил бы, что находится на нижних уровнях, не выше двадцатого, и приписал бы вандализм мутантам.

Он услышал бунтовщиков прежде, чем увидел; их голоса сливались в единый вопль ярости. Сначала в поле зрения попали прокторы. Они выстроились в четыре ряда, перекрыв эстакаду, и подняли щиты, но их строй колебался под натиском толпы. Увидев имперский конвой, прокторы с облегчением расступились, и первые мятежники бросились в образовавшийся проход. А когда увидели, что их ждет, попытались развернуться, но обнаружили, что окружены.

Часть прорвавшихся не растерялась, отличаясь от единомышленников то ли смелостью, то ли безумством. В военных полетели обломки и бутылки с горючей смесью, но серьезного вреда они не причинили. Гвардеец, сидевший в башне ближайшего «Кентавра», дал очередь из тяжелого стаббера поверх голов, скорее для предостережения толпы от дальнейших необдуманных действий.

Некоторые мятежники то ли не услышали предупреждения, то ли не отнеслись к нему всерьез и готовились встретить приближающуюся неумолимую силу. Некоторые бросились к «Кентаврам», пытаясь залезать на борта. Криговцы тут же стащили их вниз и растоптали в кашу, чтобы не тратить патроны.

Один бунтовщик упал под «Кентавр», и машина с хрустом намотала его на гусеницы. Гюнтер не испытывал никакой жалости. Он мог бы простить им их прежнее невежество, но знать о некронах и реагировать подобным образом? Многие из них были мужчинами призывного возраста. Они могли бы сражаться. Но их эгоистичный страх за собственные жизни подрывал все усилия Империума, оскорблял Императора и угрожал всему, что Он создал. Многие из них несли плакаты в поддержку прежнего губернатора и с призывами противостоять криговским «захватчикам». Гюнтер не припоминал, чтобы Хенрик был столь популярен при жизни.

Но все же очередь из стаббера заставила толпу немного притихнуть Это дало сержанту СПО с мегафоном возможность выкрикнуть приказ очистить эстакаду. Операцию возглавляли СПО, а единственное отделение Корпуса Смерти было приставлено к «Кентаврам» — обычная схема. Гюнтер слышал, что жители Иероним Тета охотнее прислушиваются к соотечественникам, а присутствие солдат с другого мира вызывает лишь враждебность. Гюнтер подумал, что на месте командующих он послал бы Всадников Смерти расчистить путь. Затем решил, что это была бы напрасная трата боеприпасов.

Соресон и его однополчане продолжали двигаться сквозь толпу, держа наготове оружие, но надеясь, что использовать его не придется. Сзади грозно ехали два «Кентавра». Тут какой-то костлявый юнец прыгнул на солдата справа от Гюнтера, стремясь завладеть его лазганом, и напоролся на штык. Кажется, толпу это образумило: люди стали отбрасывать импровизированное оружие, поднимая вверх дрожащие руки. Продвижение войск, однако, не ускорилось, ибо каждый мятежник застыл там, где стоял. Внезапно по ходу продвижения вспыхнула какая-то активность, и группа бунтовщиков прорвалась сквозь оцепление прокторов и бросилась вниз по улице.