Развивая далее свою мысль, философ предупреждает о той серьезной причине, симптомом которой и является нынешняя виртуальность: «Гипертрофия „виртуалистического мировосприятия“, глобальная трансляция и тиражирование его установок служат, как весьма можно предположить, симптомами энергетического упадка человека и мира – упадка не количественного, а качественного: убыли формостроительной воли и способности»[347]. Перед нами пример извращения значения слова и подмены его исконного смысла на прямо противоположный. Понятию, обозначавшему вселенский закон, высшую и конечную реальность, в наше время пытаются придать смысл недовоплотившейся, т. е. фактически несуществующей реальности, некой компьютерной или научной фикции. Подобное фундаментальное искажение смысла слова, напрямую характеризовавшего в древнеримской культуре одно из наиболее сакральных начал, служит красочной характеристикой современной эпохи духовной деградации, забвения и презрения всех первоначал, которые были священны для наших предков.

Кельтская традиция сохранилась гораздо хуже римской или греческой, однако данные языка свидетельствуют, что понятие о космическом законе существовало и у кельтов. Так, при описании восстания наемников против карфагенян в III в. до н. э. Полибий упоминает вождя галатов Автарита[348], а в более поздние времена, уже после римского завоевания Галлии, в Арденнах засвидетельствован культ Artahe, от имени которого произошло название современного Арде[349]. Наконец, возможно, именно от этого понятия произошло имя короля Артура, самого знаменитого кельтского правителя Британии, которое традиционно выводится от слова «медведь». Не будем забывать, что в средневековом эпосе именно Артур, став верховным правителем Британии, подавил царивший в стране хаос на социальном плане и установил тот справедливый порядок, который впоследствии неоднократно идеализировался в более позднюю эпоху. Поскольку вселенский закон в Индии был тесно связан с образом колесницы, которую индоевропейцы видели в созвездии Большой Медведицы, стоит отметить, что в Англии данное созвездие называлось колесницей короля Артура.

В современном французском языке помимо термина «ритуал», заимствованного всеми европейскими народами из латыни, есть также термины rite – «обряд, ритуал», rotace – «колесообразное», roti – «жаркое» и rotir – «жарить, поджаривать», «жечь», «палить». В английском языке родственными словами можно считать retain – «удерживать», «поддерживать», «сохранять», retribution – «возмездие», «кара», очевидно, right – «право», «справедливость», «выпрямлять», «исправлять», rite – «обряд», «церемония» и rotate – «вращать», «чередовать». В немецком языке ими являются Ritus – «религиозный обряд», Rot – «красный цвет» и, может быть, Ritter – «рыцарь», который первоначально мог восприниматься как защитник мирового закона. Данные термины указывают на существование у основных современных европейских народов представлений о вселенском законе, уничтоженных, вероятно, с принятием христианства.

В силу своей лучшей сохранности больше данных дает скандинавская традиция. В ее мифологии Рати – это название бурава, с помощью которого бог Один добыл себе мед поэзии. Далее, это слово присутствует в первой половине имени белки, бегающей по мировому дереву. Больше в скандинавской мифологии этот корень не встречается, однако в древнеисландском языке зафиксирован глагол retta, инфинитив rita – «устанавливать». Там же встречается и прилагательное rettr – «правильный»; в качестве существительного этот термин означал также «право, закон», хотя те же понятия у скандинавов передавались словом lag (log). М. Стеблин-Каменский, описывая первоначальный быт поселившихся в Исландии скандинавов, сохранивших на этом острове свое традиционное родовое догосударственное устройство, подчеркивает, что для обозначения исландского общества как целого в исландском языке не было никакого другого слова, кроме слова, которое одновременно обозначало и «закон» и «общество», тогда как для обозначения норвежского, шведского или любого другого общества, в котором существовало государство, в исландском языке употреблялось слово, которое одновременно означало и «королевство» или «государство» и «насилие». О том, какое огромное значение придавали исландцы закону в отношениях между свободными людьми, свободными от гнета государства, свидетельствует крылатая фраза из «Саги о Ньяле»: «Ведь закон хранит страну, а беззаконие губит»[350].

Отмечая, что право у скандинавов было шире, нежели просто свод юридических норм, и включало в себя мораль и понятия меры и пропорции, А.Я. Гуревич так оценивает различия между двумя обозначавшими его терминами: «…Термин, обозначавший у скандинавов право, – rettr. В поле его значений как прилагательного входят понятия „прямой“, „точный“, „правильный“, „справедливый“. В качестве существительного rettr означает „право“, „закон“. Понятия log и rettr близки, но не идентичны. Как и log, rettr может обозначать закон страны или церковное право. ‹…› Однако термин rettr чаще выражал не понятие права как состояния людей, объединяющихся в обществе, а содержал характеристику личных прав индивида, его статуса. Поэтому он обозначал также и возмещение за нарушение этих прав: rettr sinn обозначало „его возмещение“…»[351]. Можно высказать предположение, что наличие у скандинавов двух терминов для обозначения права было, в конечном итоге, обусловлено их изначальным восприятием вселенского и земного порядков как двух различных явлений. По мере исчезновения памяти о первом явлении обозначающий его термин начал переноситься на земной порядок, что и создало наблюдаемый дуализм.

В заключение данного обзора следует отметить два возможных случая знакомства германских племен со славянским названием вселенского закона. Понятно, что термин рота не вытеснил у них собственное обозначение вселенского закона, но отразился в личных именах и географических названиях. Оба случая имели место в зоне славяно-германских контактов на юге и севере Европы. В первом случае имеется в виду имя короля Ротари, который правил с 636 по 652 г. захватившим Северную Италию племенем лангобардов и, по иронии судьбы, в 643 г. кодифицировал обычное право этого племени (т. н. эдикт Ротари). До своего вторжения в Италию лангобарды в IV–VI вв. обитали в бассейне среднего Дуная, где контактировали с местными славянами. Контакты со славянским миром не прервались и после переселения германского племени на свою новую родину. Разнообразные источники рисуют картину весьма тесных связей между славянами и лангобардами на протяжении достаточного длительного периода, в течение которого отдельные представители германцев имели более чем достаточно времени для того, чтобы изучить язык и культуру своих соседей. Один из первых контактов подобного рода описывает Прокопий Кесарийский в рассказе о событиях 548–549 гг., когда в результате междоусобной борьбы за лангобардский трон один из претендентов был убит, а его сын Ильдигес бежал к славянам. «Когда же между гепидами и лангобардами, как я уже рассказывал, возникла вражда, то Ильдигес с теми из лангобардов, которые последовали за ним, приведя с собой большой отряд славян, тотчас же прибыл на помощь к гепидам, и гепиды надеялись, что они вернут ему королевский трон. Вследствие заключенного в данный момент мира между гепидами и лангобардами Аудин тотчас же стал просить гепидов, как ставших друзьями, выдать ему Ильдигеса. Но гепиды решили ни в коем случае не выдавать этого человека; поэтому они предложили ему уйти отсюда и спасаться, куда он хочет. Ни минуты не колеблясь, он со своими спутниками и несколькими добровольцами из гепидов вновь ушел к славянам. Поднявшись оттуда, он направился к Тотиле и готам, имея при себе войско не меньше чем в шесть тысяч; прибыв в Венетскую область, он встретился с несколькими отрядами римлян, которыми командовал Лазарь, вступил с ними в бой, обратил их в бегство и многих убил. Но он не соединился с готами, а, перейдя реку Истр, удалился в область славян»[352]. Итак, мы видим лангобардского принца, который со своим окружением весьма долго живет у славян, часть которых принимает участие в его начинаниях, и при каждом неблагоприятном повороте судьбы возвращается в их область.