Традиция искать политическое убежище в славянских землях сохранилась среди лангобардской знати и в следующем столетии, уже после переселения этого племени в Северную Италию. Павел Диакон так описывает события 664–666 гг.: «Наконец, когда Луп (правитель лангобардского герцогства Фриульского, поднявший мятеж против своего короля. – М.С.) был таким, как мы рассказывали, образом убит, Арнефрид, сын его, пожелал вместо отца завладеть в Фороюли герцогской властью. Но, боясь войска короля Гримоальда, бежал к народу славян в Карнунт, который обычно неправильно называют Карантанум. Позднее он явился вместе со славянами, как бы намереваясь с помощью их войск вернуть себе герцогскую власть; возле крепости Немас, неподалеку от Фороюли, напали на него фриульцы, (и) он погиб»[353]. Аналогичное намерение лангобардский историк фиксирует и у герцога Пеммо, который из-за немилости короля Лиутпранда (правил в 712–744 гг.) задумал со своими людьми бежать в страну славян. Длительные пребывания знатных германских изгнанников в славянской среде, имевшие место как до, так и после правления Ротари, предполагают овладение ими языком принимающей стороны, выступавшей к тому же и в качестве их военных союзников. Данное предположение более чем вероятно, однако не подкрепляется надежными источниками.

Зато источники свидетельствуют о знании славянского языка одним из представителей лангобардской знати как раз во время правления короля Ротари. Речь идет о герцоге Беневентском Радоальде (ум. в 646 или 647 г.), который даже никогда не жил среди славян. Просто проведя детство в Чивидале, по соседству с альпийскими славянами, герцог уже в силу этого выучил их язык, что весьма пригодилось ему во время нападения славян в 642 г. на итальянский город Сипонт. Благодаря военной хитрости они убили местного герцога Айо и немало людей из его окружения. «Как только об этом было сообщено Радоальду, тот, быстро явившись, заговорил с этими славянами на их собственном языке. Когда же он сделал их вследствие этого менее воинственными, то, тотчас напав на них и подвергнув их большому избиению, он и за смерть Айо отомстил, и тех врагов, которые еще оставались, вынудил бежать из тех пределов»[354]. Так знание славянского языка помогло лангобардскому герцогу усыпить бдительность славян и напасть на них врасплох. Кроме того, на основании сообщения Павла Диакона знание этого языка предполагают у прадеда историка, который в 610 г. был уведен аварами в плен, бежал оттуда и во время своих скитаний по чужим землям был спасен славянской женщиной, накормившей его и указавшей путь в Италию. Таким образом, мы видим, что между славянами и лангобардами на протяжении нескольких веков существовали устойчивые контакты, создававшие необходимую основу для различного рода заимствований. В момент рождения Ротари (около 606 г.) обстановка для этого была самая благоприятная – как отмечают историки, до 610 г. отношения между двумя народами были мирными и союзническими; в 603 г. король лангобардов Агилульф именно в союзе со славянами захватывает города Кремону и Мантую. Подобный характер славяно-лангобардских отношений делает весьма вероятным заимствование лангобардами славянского названия вселенского закона, которое было включено в имя их будущего короля.

Второй интересующий нас случай произошел примерно в ту же эпоху и связан с последним королем фризов Радбодом (ум. в 719 г.), ведшим долгую неравную борьбу с правителем франков Карлом Мартеллом. Различные источники указывают, что в период неудач фризский король укрывался в некой «стране Фосите» (остров, посвященный древнему фризскому божеству), расположенной на границе между фризами и датчанами. Хеймреих сообщает: «В 690 г. резиденция Радбода и его двор находились в Фостенланде, в построенной им крепости Ротенбурге, называемой иначе Фостенбургом. Тот же Радбод собрал из северных фризов войско и с ним… победил, наконец, Карла Мартелла»[355]. По поводу того, где именно находился этот священный остров, высказывались разные мнения, однако нас в данном случае больше интересует не его конкретное местонахождение, а то, что королем фризов на нем была построена крепость, названная в честь роты. В том, что это не было случайным совпадением, нас убеждает как характер фризского языческого бога, которому был посвящен этот остров, так и данные о проникновении в земли фризов части западнославянского племени волотов-велетов. Поздние голландские летописи неоднократно упоминают о мирном расселении велетов между фризами и нижними саксами в северной Голландии и о построении ими около Утрехта славянской крепости Вильтенбург. Достоверность этих известий подкрепляет английский писатель VIII в. Беда Преподобный, отмечавший, что около 700 г. франкский майордом Пипин, покоривший и насильно крестивший фризов, назначил св. Виллиброрду местом для епископского престола новообращенной им страны «свою славную крепость, которая называется у тех народов древним именем Вильтабург, т. е. городом Вильтов, а на языке галлов Trajectum (Утрехт)»[356]. Это был не единственный славянский топоним в тех местах, поскольку в ходе своей деятельности Виллиброрд освятил церковь «у древнего Славенбурга, что теперь Vlaerdingen»[357]. Все указывает на то, что переселившиеся туда волоты жили в мире с окружающими их фризами и саксами, причем источники отмечают, что все три народа избирали себе общих вождей и столицей у них был славянский город Вильтенбург. Выселившаяся во Фризию группа волотов была сравнительно немногочисленна и через некоторое время растворилась в германском окружении. Однако есть все основания полагать, что западные славяне оказали определенное духовное воздействие на своих фризских соседей. Об этом говорит как выбор в качестве общей столицы именно славянского Вильтенбурга (а политический центр в древности очень часто являлся одновременно и сакральным центром), так и характер верховного фризского бога Фосите: «Этот бог обладал двойственной природой. Он был одновременно богом войны и правосудия, а поэтому и пользовался самым высоким почетом, особенно у фризов.

Центром культа этого бога была его собственная страна Фосите. Там находилась резиденция последнего короля фризов Радбода (ум. в 719 г.) и его замок. Облик „страны Фосите“ рисуется в неясных, трудно поддающихся идентификации чертах, и мнения относительно ее местонахождения крайне противоречивы»[358]. Наличие у верховного бога военной и юридической функций вкупе с его связью с морской стихией делает его очень похожим на славянского Перуна. Подобные черты могли быть результатом индоевропейского наследия, однако типологически верховный бог должен был быть связан с вселенским законом. Фризского его названия мы не знаем, но воздвигнутая Радбодом на священном острове крепость названа им в честь роты. С одной стороны, это название более чем логично: крепость вселенского закона находится именно на острове бога-хранителя этого закона. С другой стороны, это свидетельствует о славянском влиянии как в отношении названия данного космического принципа, так, по всей видимости, и в отношении характера самого бога Фосите. Следует отметить, что, когда около 770 г. Людгер, еще один христианский святой, добрался до острова Фосите, он разрушил там все языческие святилища, на их месте воздвиг христианскую церковь, а награбленные сокровища священного острова прихватил с собой. По приказу императора Карла Великого треть из них была передана Утрехтской епархии, в том числе и предположительно идол Фосите. Рассмотренные обстоятельства славяно-фризских контактов также говорят в пользу заимствования северным германским племенем названия славянского вселенского закона у волотов-велетов.