– Во-первых, это объяснило бы, почему она использовала фальшивое имя. Это стандарт для агентов ФБР, участвующих в операциях на местах. Во-вторых, потому что это их работа – следить за нелегальными сайтами. Если они уже знали об этом Некрополе, даже следили за ним, возможно, именно так она и оказалась вовлечена в это дело. Есть электронная анкета, которую копы должны заполнить после убийства для VICAP— программы насильственного уголовного задержания. В большинстве случаев, это заноза в заднице – тридцать страниц вопросов, просто чтобы узнать, совпадает ли ваше преступление с другим, которое еще не раскрыто. Но иногда ты нажимаешь «Отправить» и получаешь автоматическое сообщение о том, что тебе нужно перезвонить по номеру в Куантико. Если компьютер посчитает, что есть связь между убийством Стеллы и чем-то на этом сайте…

– А она и есть, – говорю я, кивая. – Бодлер. Вот почему сайт называется «Некрополь». Люди там увлечены Бодлером. И не в хорошем смысле.

82

– Я сегодня разговаривала с Генри, – говорю я.

– С кем? – Патрик не отрывается от книги.

– С бывшим полицейским. Я с ним работала. Хотела спросить его о полицейском расследовании.

Теперь он взглянул на меня.

– Я думал, мы договорились, что больше не будем это ворошить.

– Нет. Ты согласился с этим, я никогда ни на что не соглашалась. Дело в том, что Генри рассказал мне кое-что интересное. У Стеллы была флешка. Убийца взял ее. Вполне возможно, что она содержала изображения с веб-сайта под названием Некрополь. – Я делаю паузу. – Мне нужно знать, значит ли что-нибудь для тебя это название.

Патрик пристально смотрит на меня, его лицо ничего не выражает.

– Да, – говорит он, наконец. – Я его знаю.

– Ты был на сайте. Ты купил изображения.

– Нет, – покачал он головой. – Картинки в один прекрасный день прибыли прямо в мой почтовый ящик. Имя домена, с которого они были отправлены, – Некрополь.

– Но почему их послали именно тебе?

– Это были цифровые фотографии, относящиеся к «Цветам зла», – тихо говорит он. – Воссоздание, если точнее.

– Зачем? – озадачена я.

– В былые времена в изданиях знатоков поэзии иногда помещались иллюстрации к стихотворениям известных поэтов. Если тема была эротической или непристойной, издания выходили в небольших количествах, для частных коллекционеров. – Он указывает на книжные полки, которые заполняют всю стену. – У меня самого есть несколько редких иллюстрированных томов «Цветов зла».

– И это были они? Иллюстрации к стихотворениям? Только фотографии, а не рисунки?

Он кивает.

– Мне они показались смешными, настолько явно отфотошопленными, что весь эффект бодлеровских стихов пропал. Я так и ответил и никогда больше не слышал о Некрополе.

– У тебя сохранились снимки?

– Нет. – Он смотрит на книжный шкаф. – Ну…

– Патрик, пожалуйста. Это может быть очень важно.

Он вздыхает.

– Я сохранил один. Только один. Самый первый. Наименее неприятный.

Он подходит к книжным полкам, достает лист, лежащий между двух томов, и протягивает мне. Я невольно задыхаюсь.

На фотографии изображен плоский живот женщины, цвет ее кожи где-то между коричневым и черным. Пушистая розетка волос окружает пупок, ловя свет от источника, находящегося вне кадра. Еще одна аккуратная пушистая линия ведет вниз. Пушок подстрижен так, что вместе с пупком напоминает цветок. Тонкий, нежный образ, за исключением того, как слова «цветы зла» выцарапаны над пупком, глубоко в коже.

На мой взгляд, это не фотошоп.

– Боже мой, – шепчу я.

Он кивает.

– Понимаю. Остальные были в том же духе.

– Были ли они все… – Я замолкаю, понимая, как нелепо это прозвучит в такой ужасной ситуации. – Они все красивые?

– В каком-то смысле да, – тихо отвечает он.

Я смотрю на фотографию, не в силах оторвать глаз.

– Красота зла.

– Красота зла, – соглашается он.

– В письме было что-нибудь еще?

– Просто очень короткая записка. Что-то вроде: «Еще один цветок из того же семени. Еще одно преображение. От поклонника».

– Что это значит?

– Это ссылка на то, что я сказал в предисловии. Работа переводчика, написал я, заключается не только в том, чтобы переводить с одного языка на другой, но и преображать, оживлять стихи в новом веке, в новой среде.

– И вот он здесь, делает именно это. Только там, где ты используешь слова, он делает фотографии. И делает это по-настоящему.

Патрик хмурится.

– Возможно.

– Ты сообщал в полицию?

– Да, я сказал им, что было несколько писем, но они не очень заинтересовались.

– Обычные копы не нашли бы связи. Это много позже сделала Кэтрин Лэтэм. – Я опять начинаю рассматривать изображение. – Еще один цветок из того же семени – это почти как если бы он представлял, что цветы зла прорастают и множатся. Зло распространяется. И ты тот человек, который вдохновил его. – Я поняла кое-что еще. – Это то, что стоит за вторым актом пьесы, не так ли? Где прокурор спрашивает Бодлера, как он будет себя чувствовать, если узнает, что кто-то был вдохновлен на злодеяние одним из его стихотворений. Вот в каком ты положении. У тебя есть поклонники. Даже последователи. И один из них, когда ты грубо отозвался о его работе, убил Стеллу.

– Возможно, – с тревогой говорит Патрик. – Давай не будем спешить, забегать вперед.

– Но Патрик, разве ты не понимаешь, что это значит? Эта пьеса… мы врываемся прямо в личные фантазии какого-то психа. Как он отнесется к тому, что мы делаем?

– Почему он должен что-то чувствовать?

Я снова смотрю на картину, отталкивающую и одновременно странно манящую.

– Мне не кажется, что этот человек думает о себе как о каком-то больном порнографе. Думаю, он видит себя художником. Если ему не понравится пьеса, он не просто напишет плохой отзыв в «Таймс», а примет это близко к сердцу.

– Я не понимаю, почему это должно случиться. Но если ты беспокоишься… Ты хочешь отказаться?

На мгновение я почти поддаюсь искушению, но как сказал Патрик, это может быть просто очередная дикая теория. И я не собираюсь упускать свой шанс из-за того, что случилось до моего появления на сцене.

– Конечно, нет, – отвечаю я. – Но, вероятно, нам следует быть осторожнее.

83

А потом, два дня спустя, когда я пробегаю трусцой по Морнингсайду, замечаю что-то на скамейке. Кто-то оставил книгу в мягкой обложке.

Подхожу ближе и вижу, что это «Цветы зла». Беру книгу, и из нее выпадает фотография. Моя фотография. Портретный снимок, напечатанный на дешевой компьютерной бумаге, который Марси заставила меня сделать для ее сайта.