Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Такси!
Из потока транспорта вынырнуло велотакси. Смуглое лицо рикши блестело от пота, грудь вздымалась.
– Да, сэр?
– В «Ниппон Таймс Билдинг», – приказал Тагоми, устраиваясь поудобнее.
Изо всех сил нажимая на педали, рикша помчал его среди веломобилей и автомашин. Незадолго до полудня Тагоми вошел в «Ниппон Таймс Билдинг» и сразу позвонил Рамсею.
– Это Тагоми, – кратко сказал он.
– Доброе утро, сэр! Счастлив слышать вас! Мы уже начали беспокоиться. В десять я звонил вам домой, но ваша супруга сказала, что вы ушли…
– Беспорядок устранен?
– Полностью, сэр.
– Вы уверены?
– Даю слово, сэр.
Успокоившись, Тагоми повесил трубку и направился к лифту.
Войдя в офис, он позволил себе беглый осмотр. Рамсей не обманул – все чисто. Тагоми вздохнул с облегчением. Те, кто не присутствовал при вчерашних событиях, ни за что не догадаются, что здесь происходило еще недавно. Лишь линолеум пола хранит память…
В кабинете его встретил Рамсей.
– Ваша храбрость удостоена панегирика на первой полосе «Таймс»! – воскликнул он. – Там сказано… – Заметив выражение лица Тагоми, он умолк.
– Вначале о деле, – сказал Тагоми. – Как генерал Тедеки? То есть бывший мистер Ятабе?
– В пути. Летит в Токио секретным авиарейсом. – Рамсей скрестил средний и указательный пальцы от сглаза.
– А что с мистером Бэйнсом?
– Не знаю. Он заходил тайком и ненадолго, пока вы отсутствовали, но ничего не сказал. – Помедлив, секретарь добавил: – Возможно, вернулся в Германию.
– Ему было бы гораздо лучше на Родных островах, – задумчиво пробормотал Тагоми, обращаясь в основном к себе. – Ну и ладно. Все это касается старого генерала и тех, кто стоит за ним. Это вне моей компетенции. Мной и моим офисом просто воспользовались. Так было удобно и целесообразно. Я был их… как это называется? Крышей, ширмой, скрывающей истину.
«Как странно, – размышлял он. – Порой видимое служит лишь декорацией, скрывающей действительность. Вроде картонного фасада. И в этом, если постичь иллюзорность всего нашего мира, можно найти частичку сатори. Понять можно только целое. Ничего, даже иллюзию, нельзя отбрасывать. Какая грандиозная вырисовывается картина…»
Появилась бледная, взволнованная Эфрикян.
– Мистер Тагоми, я к вам…
– Успокойтесь, мисс. Не надо так нервничать. – «Поток времени несет нас», – подумал он.
– Сэр, в приемной немецкий консул. Хочет говорить с вами. Утверждает, что приходил раньше, но не застал…
Тагоми жестом приказал ей замолчать.
– Мистер Рамсей, напомните, пожалуйста, как зовут консула.
– Барон Гуго Рейс, сэр.
– Благодарю. – «Возможно, Чилдэн оказал мне услугу, не взяв револьвер обратно?» – мелькнула мысль.
Прихватив портфель, Тагоми вышел из кабинета.
В коридоре курил подтянутый, хорошо одетый белый. Коротко остриженные соломенные волосы, блестящие черные полуботинки, военная выправка. Тонкий женский мундштук слоновой кости в зубах. Он, никаких сомнений.
– Герр Рейс? – спросил Тагоми.
Немец поклонился.
– До сего дня я имел с вами деловые контакты по почте и телефону, но видимся мы впервые, – сказал Тагоми.
– Это честь для меня. – Рейс двинулся к нему. – Даже учитывая досадные обстоятельства…
– Надо думать.
Немец поднял бровь.
– Боюсь, «досадными обстоятельствами» вам тут не отделаться. Хрупкий сосуд моей души разбит – так будет точнее.
– Да, это ужасно. – Рейс покачал головой. – Когда я впервые…
– Прежде чем затянете литанию, позвольте мне сказать.
– Ну конечно.
– Я самолично пристрелил двух ваших негодяев.
– Полицейский департамент Сан-Франциско поставил меня в известность о происшествии. – Рейс выпустил облако сигаретного дыма. – Я побывал в участке на Керни-стрит и в морге. И конечно, прочитал интервью, данное вашими сотрудниками корреспондентам «Таймс». Все это весьма печально…
Тагоми молчал.
– Тем не менее, – продолжал Рейс, – не установлено никакой связи между хулиганами, учинившими здесь погром, и Рейхом. Германское правительство не имеет к случившемуся никакого отношения. Вы действовали совершенно правильно, мистер Тагори.
– Тагоми.
– Да, Тагоми. Давайте пожмем друг другу руки и забудем этот досадный инцидент. В нынешние трудные времена любая безответственная публикация может воспламенить умы, повредить интересам наших великих наций.
– Тем не менее на моей совести кровь, герр Рейс, – сокрушенно покачал головой Тагоми. – А кровь не чернила, ее не так легко смыть.
Консул был явно раздосадован.
– Я жажду забвения, – продолжал Тагоми. – Но вы не сможете мне его дать. И похоже, никто не сможет. Я собираюсь перечесть дневник знаменитого массачусетского проповедника Гудмена Мэзера.[70]То место, где говорится о геенне огненной.
Консул вновь закурил, пристально глядя на Тагоми.
– Позвольте заверить вас, консул, что ваша нация дошла до крайней степени подлости. Вам знакома гексаграмма «Бездна»? Как частное лицо, а не как представитель японского правительства, я говорю: сердцу больно от ужаса. Грядет вселенская кровавая баня. Но даже сейчас вы не можете забыть свои мелкие, эгоистичные интересы. Соперничество с СД, не так ли? Решили все свалить на Кройца фон Меере? – Тагоми запнулся – сдавило грудь. «Астма, – мелькнула мысль. – Как в детстве, когда я сердился на мать». – Я страдаю от болезни, которая не давала о себе знать многие годы, – пояснил он Рейсу. – Она приняла опасную форму в тот день, когда я услышал рассказ о деяниях ваших лидеров. Болезнь, увы, неизлечима. Вы тоже больны, сэр. Говоря словами Гудмена Мэзера, если я их правильно вспомнил: «Кайся, грешник!»?
– Вы их правильно вспомнили, – хрипло произнес немец и дрожащими пальцами достал новую сигарету.
Появился Рамсей с пачкой документов.
– Пока консул здесь, один незначительный вопрос, относящийся к его компетенции. – Он протянул бумаги Тагоми, который пытался справиться с приступом удушья. Тагоми машинально взял бумаги. Форма 20–50. Запрос из Рейха через официального представителя ТША консула фрейгерра Гуго Рейса с просьбой о выдаче уголовного преступника, задержанного полицией Сан-Франциско. Фрэнк Финк, еврей по национальности, гражданин Германии. В соответствии с законом Рейха передать попечению таможенной службы и так далее. Тагоми перечел документ.