лыжи в багажные отделения и лениво поехали к отелю. Там зарулили на стоянку, разгрузились, разбежались с Алферовым и Батыровым по этажам и поднялись в мой номер. Где начали скидывать с себя лыжные ботинки, комбезы, термобелье и так далее под недовольное ворчание Голиковой:

— Чувствую себя участницей контртеррористической операции! Как она закончится, проспонсирую кого-нибудь поздоровее и устрою Илюхе вечер альтернативной благодарности за доставленное удовольствие.

Остальные, в основном, молчали, так как не чувствовали за собой даже косвенной вины за происходящее. И издевались. Надо мной. Превращая процесс избавления от каждой шмотки в эротическое шоу. Но к такому виду морального садизма я был уже привычен, поэтому просто любовался вконец распустившимися красотками и подначивал Дину, осваивающую нелегкий процесс совращения мужчин «с тем, с кем это весело, интересно и абсолютно безопасно».

Последнюю стадию издевательств — совместный визит в ванную — особо не затягивали: приняли душ, влезли в халаты и вернулись в гостиную. Затем вызвонили Рыжову, попросили организовать обед у нас в номере и составить компанию.

Первую просьбу девушка приняла в обычном режиме, пообещав, что наш заказ будет готов в течение получаса. А от совместной трапезы пыталась отказаться. Но Танька, общавшаяся с подругой по громкой связи, оказалась достаточно внимательной, чтобы расслышать в ее голосе «какие-то не такие» нотки. Так что перешла на командно-штабной и практически приказала Лере явиться к нам в течение пяти минут.

Рыжова пришла через четыре. Оказавшись в номере, заблокировала за собой дверь, какой-то странной походкой подошла к свободному креслу, очень осторожно опустилась на самый краешек сидения и, тем самым, дала возможность полюбоваться лихорадочным румянцем на сильно осунувшемся лице и искорками лютой ненависти во взгляде.

— Начни с того, что тебя настолько обозлило! — потребовал я, собрав все эти странности в одну кучу и выстроив из них непротиворечивую модель. — И, желательно, без купюр!

Она нервно облизала искусанные и опухшие губы, спрятала дрожь холеных пальчиков, сжав их в кулачки, и начала подбирать слова.

— Лер, нам надо знать все! Вообще все!!! — лязгнула закаленной сталью Татьяна. — Чтобы воздать сторицей тем, кто имел глупость тебя обидеть!

Рыжая вдохнула, задержала дыхание как перед прыжком с вышки, а затем тряхнула роскошной гривой и решительно уставилась мне в глаза:

— Я наблюдала за Котом и его спутниками через сеть внутренних камер отеля. Поэтому «случайно столкнулась» с этими ублюдками в коридоре их этажа в тот момент, когда они возвращались с завтрака. Илья пребывал в каком-то непонятном состоянии, не узнал практически в упор и чуть было не прошел мимо. Пришлось разыгрывать узнавание и радость встречи. Увы, пообщаться с ним на месте не получилось — меня взяли под руки и, мило улыбаясь, затащили в номер. Там усадили за стол и принялись расспрашивать. А для того, чтобы я не вздумала запираться или ссылаться на должностные инструкции, использовали стимул — примотали к стулу скотчем, заклеили рот, задрали блузку, порвали лифчик и устроили игру «Опали грудь огоньком зажигалки», хотя получали ответы на вопросы кивками чуть ли не раньше, чем задавали. В итоге я обзавелась парой-тройкой небольших ожогов, десятком синяков и потеряла несколько прядей волос…

Стоило услышать ее голос, вне всякого сомнения, сорванный от криков боли, как перед глазами появилась картинка из не такого уж и давнего прошлого — обдолбанный Мишка Селиверстов, сидящий верхом на животе Райки Митрохиной, кусок горящего пластика, зажатый в руке этого урода, и огненные капли, с характерным гудением падающие на голую грудь несчастной девчонки. А к концу монолога сознание затопило то самое безумие, которое тогда сорвало с нарезки, бросило сквозь толпу зрителей, наслаждающихся чужими мучениями, и превратило в живое воплощение Ненависти. Хорошо, врагов, которых требовалось втоптать в заплеванный пол и превратить в окровавленные куски мяса, поблизости не оказалось, и я нашел в себе силы вернуться в реальность со змеиным шипением, вырвавшимся из горла:

— Эти с-скоты ш-што, с-совс-сем охренели⁈

Девушка утвердительно кивнула и прохрипела:

— Они — наемники, специализирующиеся на нанесении тяжких телесных повреждений. Работают, в основном, с коллекторами, помогая стимулировать память клиентов, задолжавших крупные суммы. Славятся чрезвычайной жестокостью, редкой безбашенностью и полным отсутствием каких-либо моральных устоев. То есть, берут заказы даже на беременных женщин. А еще несколько раз проходили по уголовным делам, связанным с похищениями взрослых и детей, изнасилованиями и убийствами, но так ни разу и не сели…

— Что ж, планы меняются! — жестом попросив ее прерваться, холодно заявил я. Потом поймал взгляд Джинг и мотнул головой в сторону Рыжей: — Посмотришь?

Судя по скорости, с которой китаянка сорвалась с места, подскочила к Рыжовой и выдернула ее из кресла, она ждала только команды.

— Ребят, я еще не закончила! — воскликнула Лера.

— Джинг — врач-рефлексотерапевт экстра-класса. Поможет куда быстрее и качественнее, чем химия из местных аптек. Так что марш на осмотр! — приказала Голикова, метнувшись на помощь Линь и подхватив усиленно упирающуюся подругу под свободную руку. — А суть того, что прозвучало бы дальше, мы знаем и так: ты рассказала только то, что было оговорено с нами. А сейчас жаждешь мести!

— Они ответят. Да так, что мало не покажется ни тебе, ни им! — твердо пообещал я, проводил девушку взглядом и набрал парней из группы подстраховки.

Новости пересказал от силы за минуту. Затем так же быстро описал свои желания и в темпе завершил разговор, услышав из спальни гневный крик Насти:

— Денис, иди сюда, ты должен это видеть!!!

Прекрасно понимая, что без особо веских причин меня бы туда не позвали, я ломанулся на голос, ворвался в помещение, оглядел Рыжову, лежащую на нашей кровати в чем мать родила, и заскрипел зубами. Почему? Да потому, что за словосочетанием «пара-тройка небольших ожогов» скрывались две огромные россыпи волдырей, покрывающие почти всю нижнюю часть обеих полушарий груди и прихватывающих даже соски! А «десяток синяков» вылился в многочисленные следы пальцев по всему телу, иссиня-черные пятна в области печени, селезенки, солнечного сплетения и на внутренних поверхностях бедер!

— Насиловали? — хрипло спросил я, бездумно пялясь на композицию из двух сфер и ромба, возникшую перед внутренним взором, и пытаясь задавить безумное желание отправиться в гости к наемникам прямо сейчас.

— Нет… — полыхая румянцем, еле слышно просипела она. Потом втянула голову в плечи от гневного рыка Голиковой и сказала всю правду: — Но только потому, что не хотели привлечь внимание какого-нибудь особо бдительного охранника к резкому изменению моей походки и провалить основное дело. При этом позволяли себе… многое, стараясь как следует запугать, чтобы я побоялась вкладывать их охране. А перед тем, как вытолкать в коридор, заявили, что я в их вкусе, а значит, нам предстоит много новых и интересных встреч на их территории.

— Никаких встреч на их территории не будет! — дав ей договорить, процедил я. — Зато будет на нашей. Уже совсем скоро. И настолько впечатлит эту парочку, что они проклянут день, когда решили приехать в Зёльден!

— Я. Должна. В этом. Участвовать! — выделяя интонацией каждое слово, прохрипела Рыжова, чем разозлила даже Бахметеву:

— Ты одурела⁈ Да на тебе живого места нет!!!

Остальные девчонки твердили то же самое. Но девушка уперлась:

— Ради такого дела потерплю.

Отрывать взгляд от истерзанного тела, с которого Джинг предельно осторожно удаляла какую-то мазь, оказалось физически тяжело, но я все-таки развернулся к Лере спиной, подошел к окну и, невидящим взглядом уставившись наружу, спросил, как во время этой экзекуции вел себя Котов.

— Как восковая кукла — сидел там, куда его посадили, пялился в стену и, кажется, даже ни разу не пошевелился… — не задумавшись ни на мгновение, ответила Рыжова.

Ответ заставил задуматься, вспомнить рассказы отца и набрать Горина. Ибо тут требовалось его опосредованное участие и кое-какие санкции.

Обмен мнениями с Алексеем Алексеевичем не затянулся — выслушав мой монолог, он грязно выругался и в непечатных выражениях озвучил свои пожелания. Потом заявил, что с отцом Ильи свяжется сам, и оборвал связь.

Как и следовало ожидать, через несколько минут со мной захотел пообщаться и Котов-старший, судя по голосу и формулировкам фраз, пребывавший в невменяемом состоянии. Выражения особо не подбирал и первую половину разговора, в основном, матерился. А потом все-таки нашел в себе силы включить голову, поблагодарил за… хм… внимательность и непредвзятость в отношении сына, затем сообщил, что специалисты по НЛП вылетят в Австрию уже в ближайшие часы, и пообещал индульгенцию за любые действия в адрес наемников…

…Следующий час с лишним я зверел от бездействия, изредка