пытаюсь организовать книжный клуб и распланировать события на осень. Работа занимает все время. Просто с ума сойти.

Уэйд понимающе кивнул.

– Понимаю. Я и сам был безумно занят. Заскочил за кофе, а потом поеду в «Хармонс» за бревнами. Переделываю причал, меняю подгнившую древесину. Потом надо будет все покрасить. Надеюсь, погода позволит.

Уэйд договорил, но Кристи-Линн все еще кивала. Повисла зияющая тишина, неловкая пауза из-за иссякшей беседы.

– Держи, босс, – игриво сказала Тамара, поставив на стойку огромную кружку. – Горячий… Как ты любишь.

Кристи-Линн послала Тамаре свой самый строгий взгляд, но та не унималась. Мило улыбаясь, она принесла еще одну кружку.

– Твой кофе, Уэйд. Уже с сахаром.

– Тамара, Уэйд вроде просил кофе навынос, – сухо напомнила Кристи-Линн, хотя не сомневалась, что Тамара прекрасно об этом знает.

Уэйд подошел и схватил кружку прежде, чем Тамара успела ее унести.

– Все в порядке. Могу ненадолго остаться, если ты сядешь со мной.

Выбора у Кристи-Линн не осталось: она последовала за Уэйдом к его обычному столику. Извиниться и уйти было бы не просто грубо, но и демонстративно. Оставалось надеяться, он не спросит про рукопись. Кристи-Линн не хотела признаваться, что еще даже не начинала, или врать о причинах.

– Значит, ты уезжаешь, – сказал он, когда они сели. – Я невольно подслушал ваш разговор с Тамарой. Что-нибудь интересное?

Кристи-Линн прищурилась – несомненно, он прекрасно знал, куда она едет и зачем.

– Я договорилась встретиться с Реттой. Бумаги еще не готовы, но я решила заехать в субботу, узнать ее мнение.

Уэйд поставил кружку, подняв брови.

– Раз юрист уже готовит бумаги, настроена ты оптимистично. Как думаешь, семья не будет противиться?

– Мне волнует Ретта, а не семья. И с чего бы им противиться? Я даю, а не выпрашиваю деньги.

– Когда дело касается денег, люди ведут себя странно. Не все готовы принимать подачки.

– Но это не подачка. Деньги уже принадлежат Айрис. Я просто оформляю все официально.

– Меня можешь не убеждать. Я просто задал вопрос. Мне интересно, как отнесется к ситуации внук.

При упоминании Рэя Роулингса Кристи-Линн бросило в жар.

– Мне плевать, как он отнесется. Меня волнует только Айрис – и Ретта. Как только документы будут готовы, юрист отправит им копию. Когда Ретта во всем разберется, мы подпишем бумаги. И деньги перечислят на счет. Знаю, она пока не дала согласия, но даст. Я объясню ей: так будет лучше для всех.

– Включая тебя?

Странный вопрос. Не только слова, но и интонация, словно Уэйд знал то, чего не знает она.

– Я тут ни при чем.

– Мы оба знаем – это неправда. Девочка не дает тебе покоя с первой встречи. Словно ты думаешь, будто, исправив эту ситуацию, исправишь все остальное.

Кристи-Линн начала злиться.

– Что – остальное?

– Измену Стивена. Обман Стивена. Безумную мысль о своей вине. А может, тут нечто иное. Но я уверен, происходит нечто особенное. И, возможно, даже ты не знаешь, что именно.

Она помолчала, сделав глоток латте. Разумеется. Происходило нечто особенное. Каждый раз, глядя на Айрис, она видела себя – ребенка, от которого убегала много лет, отраженного в острых, душераздирающих деталях. Эгоистичная, скупая на эмоции мать, жуткое чувство неопределенности, детство на грани катастрофы.

– А может, я просто хочу поступить правильно? – наконец спросила Кристи-Линн. – Помочь, потому что могу?

– Да, может. Но я сомневаюсь. Как и ты сама. Я не говорю, что следует отказаться от этой затеи. Просто не нужно делать вид, будто она не имеет особого значения. Возможно, ты самый добрый и щедрый человек из всех, кого я встречал, но это не просто доброта.

– А что же?

– Не знаю, – задумчиво и мягко ответил Уэйд. – Что-то другое. Может, раскаяние. Или искупление?

– Искупление?

Он вздохнул.

– Ну, может, я неправильно подобрал слово. Но я вижу, как ты закрываешься, держишь всех на расстоянии вытянутой руки. Кроме этой маленькой девочки.

Кристи-Линн глянула через плечо, убедившись, что Тамара их не слышит.

– Так речь о той ночи? О случившемся в лодке?

– Нет, – оборонительно возразил он. – То есть… может, но в другом смысле. Я знаю, каково это, когда человек отталкивает целый мир, и как много можно в такой момент потерять. Возможно, звучит нравоучительно, но речь не обо мне, не о моих желаниях. А о тебе. Ты вообще знаешь, чего хочешь?

Вопрос заставил Кристи-Линн поежиться. Да, она знала, чего хотела. Хотела вернуться, навести порядок, переписать свою историю без темных частей, забыть то, что знала, развидеть то, что видела, и жить без воспоминаний, сожалений и стыда. И это могло бы стать искуплением. Но подобные вещи невозможны.

– Кристи-Линн?

Она резко подняла голову. Уэйд смотрел выжидательно.

– М-м-м?

– Я спросил, знаешь ли ты, чего хочешь?

Кристи-Линн потянулась к латте и медленно сделала глоток, размышляя над ответом. И решила: безопаснее всего будет сменить тему.

– Мне нужен кто-то, кто посидит с котом, когда я уеду. Интересуешься?

Уэйд удивленно поднял брови.

– Ты сказала «посидеть с котом»?

– Меня не будет всего два дня, но я впервые оставляю его одного. Не хочу, чтобы он чувствовал себя брошенным. А вы с ним вроде поладили.

Уэйд задержал дыхание, словно пытаясь найти способ вернуть беседу в более серьезное русло. Наконец он обреченно выдохнул.

– Конечно. Я посижу с твоим котом.

Его ответ застал Кристи-Линн врасплох.

– Серьезно?

– А почему нет? Ни подгузников. Ни готовки. Что сложного?

– Только на субботу и воскресенье, и я оставлю еду и все остальное. Его достаточно кормить и иногда гладить для моральной поддержки.

Уэйд допил кофе и с ухмылкой поставил кружку на стол.

– Я же говорил, животные меня любят. Это взрослых людей мне завоевать не под силу.

Что-то встало у нее в горле – то ли протест, то ли признание.

– Уэйд…

– Отправляйся в Западную Вирджинию, – мягко перебил он.

– Спасибо. Я оставлю Тамаре запасной ключ.

– Сделаешь одолжение?

Она улыбнулась, внезапно смутившись. Уэйд флиртовал? А она?

– Ну, ты сидишь с моим котом, значит, я твоя должница.

Господи, она действительно флиртовала.

– Вернешься живой и здоровой?

И теперь он флиртовал в ответ, с проказливой улыбкой и пугающим обаянием, словно персонаж романтического кино. Нужно это прекратить. И немедленно. Но она продолжала улыбаться, когда поднялась из-за стола.

– Хорошо. Так и сделаю.

Тридцать девять

Риддлсвиль, Западная Вирджиния.

23 июля 2017 г.

Ретта приложила руку к губам, плотно сжав сухие веки. Напротив нее сидела и ждала Кристи-Линн, делая вид, будто не замечает Айрис, стоящую в дверях и крепко сжимающую в руках потрепанного мишку.