Платов смолк и поднял посудину над головой.

– За казацкий род Ремезовых и прибавление в нем! Нехай Господь оберегает вас и счастие посылает!

Геройский командир, о котором молва разнеслась уже до Петербурга, передал ординарцу опорожненную чарку, поклонился и рукой позвал Леонтия за собой. Но в проулке Платов почему-то не остановился, а спустился к самому затону.

Могучей стремниной, серебрясь вблизи берегов и малахитово темнея, отражая небеса, пластался Дон-батюшка в тихом сентябрьском просторе, опираясь на плечи-берега. Неведомая тайная сила исходила от него и улавливалась душами казаков, завороженно прикипевших к нему взглядами. И в радостях, и в бедах, и в час жестокой баталии в чужеземном краю он был для них – молитвенным словом, светом надежды и любви.

И судьбы казачьи связаны с тобой, Дон благословенный, и песни, и величие побед! Нет казачьей реки священней и дороже, ибо с твоих берегов пошли по земле Русской во все концы ее бесстрашные защитники и хранители! На их ратной казацкой доблести встала и расширилась Россия!

Платов резко повернулся к Леонтию, хранящему на лице радостное возбуждение. Взгляд полковника погасил улыбку жениха, замершего в смутном предчувствии.

– Неурочен час. Но ты, Ремезов, – казак… Самим атаманом Сулиным обязан сообщить с печалью… Отец твой урядник в стычке с шайкой Пугача пал смертью героя. Прими и мое горькое сожаление, потому как знавал твоего родителя, всеми уважаемого… А матушке опосля сам об том передашь. Божья воля! С немцем и басурманами бился он, – цел возвернулся. А от своего сродника казака, бунтовщика и ката, гибель принял… Не падай духом! Нам еще много воевать придется. Только в лета с тобой вошли…

Леонтий окаменело стоял у самой воды, слушая и отрешенно глядя, как набегают и синеватыми пластинками настилаются на песок волны. День убывал, клонилось солнце за порыжелые дубы. Горестный спазм сковал горло, он расстегнул мундир, жадно вдыхая речную свежесть. Тут, на берегу, и нашла его встревоженная Мерджан.

– Что случилось? Ты стал грустный.

– На Дон смотрю… Как бывало в детстве.

– Я же чую! Говори мне.

– Пойдем к гостям. Завтра открою… Я еще там, в ауле, хотел узнать, что означает по-татарски твое имя?

– Мерджан – это незабудка.

Леонтий сузил потемневшие, обожженные горем глаза и кивнул:

– Это правда. Незабудка. Подходящее для казачьей жены.

С колокольни Преображенской ратной церкви донесся вечерний звон. Теплый мелодичный звук протяжно пролетел над Доном. Леонтий и Мерджан, взявшись за руки, стали подниматься по крутому берегу…