Стихия загнала парня под навес крыльца главпочтамта. Дробный перестук над головой и подрагивание листа ДСП, заменявшего стекло в ближайшем окне, навевали мысль, что экземпляры размером с куриное яйцо там встречались. Сначала тьма — теперь «лягушки», падающие с неба. Что там дальше по списку? Реки крови, погибшие посевы, казни египетские? Боже, Боже, Боже… Хотя реки крови уже были, причем совсем рядом.

Было холодно. Машинально сунув руку во внутренний карман, Данилов вытащил потертый пластмассовый футляр, открыл и уставился на него как на выигрышный лотерейный билет, а потом зашелся в гогочущем смехе и хохотал, пока не поперхнулся. Он и забыл, что, когда события стали принимать опасный оборот, сам убрал «стеклышки» подальше, чтобы не поранить лицо осколками.

Но первый опыт мародерства не прошел даром. Легко перешагнув еще одну черту, Саша с удивлением открыл для себя простую истину. Там, за этой чертой, не было никаких котлов с кипящей смолой. Там была точно такая же жизнь. Недавние переживания остались позади. В конце концов, эти люди мертвы, им все равно.

Перед тем как окончательно распрощаться с сошедшей с ума цивилизацией, надо было сделать одно дело. И это оказалось совсем просто. У самого супермаркета его взгляд высмотрел среди тел разномастно одетых гражданских одноцветное пятно. Мертвеца в городском камуфляже. Не МЧС. Сперва Саша подумал, что подстрелили кого-то из нападавших, но потом вспомнил про сводный отряд Новосибирского ОМОНа, который, судя по рассказам, присоединился к товарищам из другого ведомства в тщетной попытке на время сдержать анархию в отдельно взятом районе. Теперь даже дураку было ясно, что они проиграли.

Труп лежал, уткнувшись лицом в бордюр ограждения, присыпанный битым стеклом, широко раскинув руки и неестественно выставив ногу в тяжелом ботинке. Бурый след тянулся за ним по асфальту на добрых десять метров.

«Живот прострелили, — с непривычным равнодушием предположил Данилов, машинально оценивая обмундирование. — Кровью истек». Саша хорошо помнил, что у всех бойцов местного отряда самообороны, охранявших склад, были автоматы. Большую часть оружия, скорее всего, забрали в качестве трофея налетчики, но кое-что могли и оставить. Осторожно, стараясь не касаться руками заскорузлой одежды, Данилов проверил пояс убитого на наличие кобуры, но ее там не оказалось. Плохо. Значит, либо ничего нет, либо надо проверить как следует. Придется мараться.

Пачкаясь в вязкой крови, пропитавшей куртку на вате, и кривя рот от отвращения, Данилов наконец вытащил пистолет. Как он и думал, это оказался обычный «Макаров», что не могло его не радовать. Ведь только эта конструкция была ему знакома. Он выщелкнул обойму, пересчитал патроны, пощелкал для порядка предохранителем.

Уже давно, по мере того как мир входил в крутое пике, Александр начал подумывать над проблемой безопасности, поэтому был несказанно рад своей находке. Естественно, он понимал, что даже теперь из него не ахти какой боец. Тут надо сразу расставить все точки над ё. Простой соображалки ему хватило, чтобы понять, что пистолет, равно как и нож — это оружие не для войны, а для выполнения узкого ряда задач. Например, отбиться от такого же олуха или напасть на него из засады в темной подворотне, чего он, конечно же, никогда не сделает. Или застрелиться, если дела пойдут совсем плохо.

Александр хотел уже было уходить, когда в глаза ему бросились ноги трупа, обутые в тяжелые зимние ботинки с высоким берцем. И тут же, как по команде, напомнила о себе промозглая стылость в ботинках собственных, осенних и сверх меры поношенных. Конечно, они были его собственными только де-факто, а не де-юре. Он позаимствовал их на небогатой даче, брошенной хозяевами, оставив взамен у порога свои летние туфли, которые пошли пузырями от горячего пепла и расплавленного асфальта дорог.

Тогда он думал, что этого будет достаточно, теперь по зрелом размышлении, жалел, что не взял пылившиеся рядом валенки, на которые раньше не позарился бы даже самый пропитый бомж. Сашины ступни окоченели ничуть не меньше, чем у этого служивого, земля ему пухом. Они мерзли с самого утра, но после часа, проведенного на улице почти без движения, холод казался невыносимым. Метеоусловия тоже не вызывали оптимизма. «День знаний» выдался уже не по-осеннему, а по-зимнему холодным. Календарный сентябрь явно готовился соответствовать температурному декабрю, а не ноябрю. Пришла зима, отворяйте ворота.

Опыт выживания в экстремальных условиях, книжный и свой, выстраданный, — упрямая штука. Именно он подсказывал парню, что хорошая обувь даже важнее, чем хорошая одежда. Если в плохой куртке еще можно добрести до ближайшего жилья, то в дырявых ботах рискуешь не пройти по такой холодрыге и километра, не простыв. А ему сейчас только соплей не хватало для полного счастья. Саша хорошо помнил, что лучевая болезнь может угнетать иммунитет не хуже СПИДа. Еще один фактор ослабления сопротивляемости организма мог свести его в могилу.

Ну уж нет, ни за что!

Парень поморщился, оттер руки снегом и несколько раз вытер платком, который затем выбросил в ближайшую урну. Он не будет обирать трупы, тем более разувать. Даже если в противном случае рискует отморозить ноги.

Александр покинул место бойни и двинулся прочь. Прежде чем выйти на открытое пространство, он осторожно выглянул из-за угла. Улица была пустынной, почти как в зоне отчуждения. В воздухе висел запах гари и чего-то едкого, возможно пороха.

Данилов вздрогнул и чуть не прострелил себе ногу, когда в переулке рядом с магазином кто-то заорал. Учтем на будущее, что пистолет надо носить на предохранителе и невзведенным. А то тоже мне, ковбой выискался, с такими-то нервами. Внезапно глухо ухнуло ружье. Ему ответила сразу пара автоматов. Матерный ор сменился захлебывающимся воплем и хлопаньем пистолетных выстрелов. Сердце грозилось пробить грудную клетку, но паники не было. Адреналин шел куда надо, придавал ногам резвость, а глазам — зоркость. Да, неподалеку завершился чей-то жизненный путь. Трагически, так сказать, оборвался. Близко, ой как близко… И чем дольше он будет стоять как монумент Ильича, тем больше вероятности его судьбу повторить.

Где-то далеко, на пределе слышимости, то и дело раздавалось дробное стаккато пулеметного огня. Надо же, он уже научился это различать. За углом послышался топот десятка ног. Чума на оба ваши дома, дайте уйти по-хорошему! Приближавшиеся люди явно не совершали вечерний променад, и последние сомнения — не проверить ли перед уходом разгромленный склад? — как ветром сдуло. Жизнь дороже.

Александр выключил фонарик и убрал его в карман. В нем не было надобности. Его глаза притерпелись к темноте. Над поселком поднимался дым, но не костров, а пожаров. Горело трехэтажное здание комендатуры, бывший ОВД. Горело здание администрации, смердя ядовитым зловонием пластика. Несколько соседних жилых домов тоже занимались, но вяло и медленно. Зато весело полыхали несколько автомобилей, причем не заметно было никаких попыток их потушить.

Пригибаясь как можно ниже к земле, стараясь держаться темных закоулков и идти по стеночке, Данилов кратчайшим путем достиг лесопосадок на окраине поселка. Там он перевел дух, отряхнулся, еще раз проверил все свои вещи и тронулся в путь. В школе он не оставил ничего, так что можно было выбираться из лагеря подобру-поздорову. Там, где не будет людей, у него появятся шансы прожить немного дольше.