– Вон та похожа на колокол, – сказал Мюррей.

– А та – на акулий плавник, – нашелся Уэллс.

– А вон та – на гриб.

– А шляпка ее подруги напоминает птичье гнездо, – не отставал писатель и, прежде чем миллионер указал еще на одну, поспешил сам отыскать достойный внимания объект: – А у той девушки шляпа похожа на вазу для фруктов.

Мюррей посмотрел в ту сторону и с загадочной улыбкой покачал головой.

– Что, придумал сравнение получше? – недоверчиво спросил Уэллс.

– О нет, Джордж, ты попал в самую точку. Просто я знаю эту девушку. И смею тебя заверить, она способна и на куда более экстравагантные поступки. – Ее зовут Клер Хаггерти, а сопровождает ее муж, сын богатого судопромышленника по фамилии Фербенк. Нас познакомили с ними на одном приеме неделю назад. Она, разумеется, не узнала меня, но я-то никогда ее не забуду.

– Почему же, позволь поинтересоваться? – спросил Уэллс, заподозрив любовную интрижку.

– Потому что она была одной из участниц второй экспедиции в будущее, которые я тогда устраивал, – ответил Мюррей. – И клянусь тебе, глядя, как она поднимается на борт “Хронотилуса”, даже вообразить не мог, что в ее головке зародилась безумная мысль потихоньку отделиться от группы и спрятаться среди развалин в двухтысячном году. Понимаешь ли, она решила остаться там жить. К счастью, мы обнаружили ее, прежде чем дело зашло слишком далеко. И думать не хочется, чем бы все обернулось, не найди мы беглянку вовремя.

– А чего ради кому-то вдруг взбрело в голову остаться жить в разрушенном мире? – удивился писатель.

– Кажется, она влюбилась в капитана Шеклтона. – Мюррей снисходительно улыбнулся, увидев, что Уэллс поднял брови. – И поверь, она была не единственной. Ты и представить себе не можешь, на какие фантазии способны некоторые девчушки.

– Тем не менее она вроде бы нашла своего героя – и в будущее ехать не пришлось, – сказал Уэллс, имея в виду нежные взгляды, которые Клер бросала на своего богатого мужа.

Мюррей кивнул, а потом, отвлекшись от девушки, стал рыться в кармане.

– Кстати, Джордж, я тебе кое-что принес.

– Приглашение посетить двухтысячный год – в дополнение к моей коллекции?

Мюррей расхохотался, и от его смеха ложа чуть не развалилась.

– А зря ты все-таки тогда ни одного не принял, – сказал он. – Поверь, получил бы от путешествия истинное удовольствие. Но сейчас речь не о приглашении.

С почтительной осторожностью Мюррей вложил в руку Уэллса то самое письмо, которого писатель ему якобы не посылал. Уэллс развернул его и начал читать. Кто-то, подписавшийся как Г.-Дж. Уэллс, советовал Мюррею отказаться от мысли воспроизвести марсианское нашествие. Достаточно будет просто-напросто рассмешить Эмму.

– Ну? Что ты скажешь теперь, Джордж?

Уэллс победно ухмыльнулся.

– Почерк не мой, – уверенно сказал он, возвращая письмо. – И я легко могу это доказать.

Мюррей сложил листок и бережно спрятал в карман. Потом с интересом посмотрел на Уэллса:

– Однако имитатор старался подделать именно твой почерк, правда ведь? Кроме того, как ты объяснишь, что посторонний человек ответил на письмо, содержание которого было известно только нам двоим – тебе и мне?

Уэллс пожал плечами. На миг он даже вообразил, как Джейн тайком отвечает на письмо, им самим оставленное без ответа… Но нет… К тому же это не был почерк Джейн.

– Знаешь, что я думаю? – спросил Мюррей. Уэллс снова пожал плечами. – Почерк до невероятности неуклюжий, как будто кто-то весьма грубо пытался скрыть свой собственный, чтобы, допустим, потом иметь возможность отрицать такой альтруистический поступок.

Миллионер подмигнул Уэллсу, и это едва не разбудило в том прежние обиды, которые он с таким трудом похоронил. Однако писатель понадеялся, что загадочное недоразумение в конце концов как-то разрешится, и счел за лучшее сменить тему.

Неделю спустя, во время объявления о помолвке, Уэллс больше прочих гостей аплодировал жениху и невесте. Он привык к тем знакам любви, которыми обменивалась эта пара, и теперь, когда они обручились, сердце его возрадовалось. Мюррей и Эмма решили сыграть свадьбу в Лондоне, городе, пережившем марсианское нашествие. Однако дата свадьбы назначена не была – требовалось подождать, пока отец девушки поправится после падения с лошади. Несмотря на желание обоих завершить дело поскорее, приходилось терпеть до прибытия родителей Эммы из-за океана. Жених и невеста и без того нарушили слишком много правил, установленных традицией.

Жизнь тем не менее продолжалась, и Уэллс, простив Мюррея, начал испытывать что-то вроде умственного застоя, и это, как ни странно, принесло ему некоторое умиротворение. С тех пор как у него не было заклятого врага, писатель чувствовал себя на удивление спокойным. И если он не решался назвать это счастьем, то лишь из недоверия к однозначным определениям. Вскоре и работа пошла на лад, словно откликнувшись на его настроение. Далеко позади остались сумасбродные метания, свойственные начинающим писателям, когда Уэллс, чтобы выработать собственный стиль, со шпионской дотошностью вчитывался в книги любимых авторов и мечтал при этом сплести настолько необычный сюжет, чтобы он превзошел все, написанное когда-либо прежде. И у него неплохо получалось: критики с похвалой отзывались о силе воображения, питавшего как его творчество в целом, так и каждый роман в отдельности. Однако следует честно признать, что не всегда идеи новых сочинений Уэллса отличались оригинальностью. “Машина времени”, а также “Остров доктора Моро” и “Чудесное посещение” кое-чем были обязаны Джозефу Меррику [22], более известному как Человек-слон. Их встреча состоялась в 1888 году и очень много дала Уэллсу. А “Война миров”… Если какой-нибудь из его романов имел странные и удивительные корни, то именно этот.

Сюжет ему подарил некий незнакомец, когда Уэллсу было всего пятнадцать лет и он томился от скуки в мануфактурной лавке в Саутси, куда его отправила мать, чтобы пристроить к делу, и каждый вечер после окончания работы парень спешил на набережную и, уставившись на черные воды реки, в отчаянии раздумывал, не лучше ли утопиться и таким образом обмануть ожидавшее его мрачное будущее. Возможно, это единственный путь к спасению. Именно в такой печальный вечер к нему подошел странный человек лет пятидесяти и заговорил, словно знал его лучше самых близких людей. Поначалу Уэллс отнесся к нему с недоверием, но они все же поговорили, и разговор их был коротким, но поразительным. Незнакомец рассказал юноше страшную историю о том, как марсиане завоевали Землю. Потом сообщил, что дарит сюжет ему. Если тот когда-нибудь станет писателем, в чем незнакомец почему-то не сомневался, он сможет положить историю про марсиан в основу романа. Но при одном условии: надо придумать финал подостойнее – чтобы он нес в себе надежду. Со временем предсказание незнакомца сбылось, Уэллс стал писателем и, напечатав пять романов, счел себя готовым выполнить совет, полученный семнадцать лет назад. Книга, на взгляд самого Уэллса, ему удалась. Но, как это случилось и с “Машиной времени”, публика не восприняла социальные идеи, скрытые в романе, и увидела в нем лишь чистую фантастику. Правда, Уэллса утешала мысль, что, если незнакомец с набережной еще жив и прочел роман, результат его, возможно, порадует.