– Та девушка, о которой я заговорил… – Я мрачно вздохнул. Не самое время предаваться ностальгическим воспоминаниям, но раз уж так вышло… – Ее звали Анабель, и в реальной жизни она была немая от рождения. А в М-эфирном мире получила возможность говорить и одновременно снимать накапливающийся из-за патологии Госса стресс, живя практически полноценной второй жизнью… Анабель всегда считала, что, как и подавляющее большинство страдающих этой болезнью женщин, она не сможет иметь детей. Однако сам академик Госс, у которого она обследовалась, провел тесты и пришел к выводу, что шанс Анабель родить здорового ребенка вполне обнадеживающий. Но ей следовало поторопиться, поскольку с каждым прожитым ей годом этот шанс будет лишь уменьшаться.

– И твоя сказочная жена навсегда покинула игру, чтобы целиком посвятить себя созданию настоящей семьи? – догадалась Виктория.

– Совершенно верно, – только и осталось подтвердить мне. – Как верно и то, что Анабель и впрямь – сказочная женщина. Во всех смыслах… Хоть она и была фанаткой нашей с ней совместной игры, тем не менее прекрасно осознавала, где пролегает грань между реальной жизнью и ее симулятором. Для современных обитателей Менталиберта это и вовсе редчайший дар… Я точно знаю, что Анабель любила меня как полноценного живого человека, а не как партнера по виртуальному спектаклю. Но она выбрала реальность, пусть даже там, в отличие от симулайфа, ей приходилось постоянно бороться с собственными недугами и общаться с окружающими на языке немых. И абсолютно правильно выбрала. Кто я такой, чтобы из-за меня Анабель лишала себя права на настоящее, а не М-эфирное счастье? Настоящий Арсений Белкин получил пулю в лоб и умер на столе профессора Эберта в две тысячи восьмом. А я – всего-навсего ментальная тень этого самого Белкина. Или отлетевшая от его тела душа, которая вот уже почти полвека не может обрести покой и мечется где-то между Раем и Адом… Мертвецов следует помнить – только таким образом живые могут проявлять к нам любовь и уважение. Любить же мертвеца так, словно он до сих пор жив, – противоестественно и не стоит того, чтобы тратить на это драгоценные мгновения своей жизни. Лучше посвятить ее тому, кто способен дать тебе нечто большее, чем банальное удовольствие от игры… Когда Анабель покинула нашу сказку, спектакль закончился, и тот мир перестал для меня существовать. У меня оставалось два выхода: снова впасть в бессрочный анабиоз или попытать счастья в предтече Менталиберта – тогда еще маленьком скоплении М-эфирных мирков, которые едва начали объединяться в единую ментальную сеть. Естественно, я выбрал второе, так как, несмотря ни на что, все еще чувствовал интерес к жизни. После своей смерти в две тысячи восьмом и до первого воскрешения в Терра Нубладо мое загрузочное досье двадцать лет пылилось на полке. Но в те годы у меня попросту не было выбора, а тут он вдруг появился. На моих глазах зарождался огромный мир неограниченных возможностей, так почему и мне, подобно Анабель, тоже было не попытаться круто изменить свою жизнь?

– И что, получилось? – недоверчиво усмехнулась Викки.

– Не сказать, что это было круто, но в целом все вышло не так уж плохо, – ответил я.

– Пока сегодня утром не появилась я и не притащила с собой на хвосте банду макаронников, – добавила девушка и, ехидно прищурившись, спросила: – Кстати, а почему Морган Платт считал тебя бандитом? Это как-то связано с той пулей, которая уложила тебя на операционный стол к профессору Эберту?

– Связано самым прямым образом, – не стал я отрицать, отметив про себя похвальное внимание Кастаньеты к упомянутым мельком деталям и умение сопоставлять их. – Потому что именно бандитом Арсений Белкин при жизни и был. Да и сейчас, в общем-то, продолжает им оставаться. Не за мои же красивые глаза мадам Ихара помогла нам здесь скрыться?

– Вот тебе и доброе церковное привидение! – резюмировала Наварро, разведя руками. – Я, конечно, подозревала, что ты – не тот, за кого себя выдаешь, но чтобы такое… В две тысячи восьмом мои родители только в школу пошли, а ты уже, оказывается, фактически являлся гражданином Менталиберта… А у кого сегодня хранится твое загрузочное досье?

– Самому хотелось бы знать. По идее, должно все еще лежать в архивах корпорации «Терра». Или у того креатора, который отправил меня сюда из мира-сказки. В одном лишь уверен, поскольку проверял лично: на Полосе Воскрешения мое досье отсутствует. Как видишь, помимо общего папаши Эберта у нас с тобой есть еще кое-что родственное…

Из-за того, что уникальный квадрат Платта находился в ментальной мертвой зоне, связь с Менталибертом здесь отсутствовала напрочь. Это было одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо, что отсутствие связи сводило на нет саму возможность взлома Демиургом Утиль-конвейера и, как следствие этого, проникновения сюда головорезов Южного Трезубца. Плохо, что по этой же причине я был отрезан от ментального мира и мог лишь строить планы, как помочь Викки. Их реализацию приходилось отложить до нашего возвращения в Менталиберт, хотя мешкать в этом деле было весьма нежелательно.

Ну да бог с ними, с нестыковками. Спасибо Каори и за то, что она для нас сделала. Все могло сложиться гораздо хуже, если бы она не стала брать на себя сомнительный риск и отказала в моей просьбе. А так мы получили в распоряжение пять дней отсрочки и отправились в экзотическое турне, которое при всей своей экстремальности, один хрен, являлось не таким опасным, какой могла стать для нас сегодня обычная прогулка по Бульвару.

Пять дней предоставила мне мадам Ихара на то, чтобы я, согласно моей легенде, мог расшифровать свои секретные документы. По окончании этого срока Каори от имени «Синъэй» отошлет Платту запрос с требованием отыскать и вернуть статиста, отправленного по ошибке на Утиль-конвейер несколько дней назад. Речь, само собой, пойдет только обо мне, и потому Викки придется провести в Черной Дыре еще какое-то время. Подруга догадалась об этом, прочтя выданные нам инструкции, и поинтересовалась, как скоро я смогу вытащить в Менталиберт и ее. Я ответил, что сразу, как только свяжусь с японкой и покаюсь в том, что злоупотребил ее доверием. После чего попрошу Ихара сделать милость и вызволить из квадрата Платта еще одного «статиста», из-за которого весь этот сыр-бор и разгорелся. Каори, бесспорно, пожурит меня за то, что я не раскрыл ей заранее все карты, но помочь Виктории не откажется. А иначе кто же тогда станет утолять в будущем «обычное женское любопытство» падкой на чужие тайны мадам Ихара?

На самом деле я намеревался поступить немного иначе и оставить Наварро здесь до тех пор, пока не договорюсь с Трезубцем о сохранении ей жизни в обмен на то, что мне уже не раз приходилось делать в Менталиберте. А именно: собирать компромат на крупных правительственных чиновников, мнемозаписи чьих похождений в закрытых порноквадратах наверняка понравятся мафиозному картелю. Если же макаронники начнут сомневаться в выгодности такой сделки, я добавлю, что готов сотрудничать с ними на долговременной основе, и напомню о судьбе Ральфа Паркинса – бывшего заместителя директора ФБР. Этот охочий до сексуальных утех господин был с позором снят с должности, не сумев удержать в секрете свои экстравагантные М-эфирные похождения. Паркинсу не помог даже фиктивный М-дубль, под личиной которого он посещал злачные места Менталиберта. Мне не пришлось самому шпионить за горе-политиком, а удалось скопировать мнемофайлы, «подшиваемые» на него самими хозяевами порноквадратов. А уж там, поверьте, была собрана такая крепкая доказательная база, что и комар носа не подточит.