Когда до этого ежа осталось не больше двух ярдов, и какая-нибудь из игл вот-вот меня проткнет или испепелит, я совсем передрейфил. Но я ни крикнуть не мог, ни заплакать, ни пошевелить рукой или ногой. Ледяной холод словно бы сковал меня, превратил в статую, хотя я ощущал учащенное биение сердца, а голова, пусть сбивчиво и панически, но пыталась осмыслить происходящее.

И тут еж вместе с его ореолом стали быстро вытягиваться по вертикали. Сначала получилось что-то вроде огромной дыни, потом кабачка, затем длинного огурца или кактуса. Более всего он был похож на кактус, поскольку у него еще сохранялись «иглы».

Ореол стал сжиматься, а сам кактус расширяться, причем в середине зеленоватой искрящейся фигуры возникло продолговатое темное пятно. Оно сначала было совсем бесформенным и маленьким, но потом стало быстро увеличиваться в размерах и обретать контуры человеческой фигуры Одновременно и кактус, и сближавшийся с ним ореол стали изменять очертания, теперь напоминая по форме человеческие фигуры. За минуту все три контура совместились, и передо мной возникло черное, безликое, но с головой, руками и ногами человекообразное существо ростом эдак в девять с половиной футов. По контуру фигуры по-прежнему мерцали «иголочки»-искорки, но совсем маленькие, похожие на те, что проскакивают между контактами, по которым идет ток от слабой батарейки, только не голубого, а зеленоватого цвета.

«Инопланетянин!» — сверкнуло у меня в голове.

Вообще-то я давно хотел встретиться с пришельцами. Даже втайне мечтал, что найду в каком-нибудь неисследованном гроте следы их пребывания в Пещере Сатаны. Самое удивительное, что черный ящик мне поначалу вовсе не казался чем-то неземным. А ведь похоже, что именно за ним прибыл посланец иного мира. Только почему-то без летающей тарелки, о которых столько пишут и рассуждают. Впрочем, черт их знает, нужны ли им тарелки, если у них есть такая штука, как черный ящик, способный не только перебросить человека из одного места в другое за одну секунду, но даже из одного потока времени в другой…

Страх, хотя ничего ужасного пока не произошло, переполнял меня с головы до пят. Верзила, почти вдвое выше меня ростом, безликий и безволосый, абсолютно черный — скафандр это или его собственная шкура, я определить не мог — стоял, уперев руки в бока. Никаких звуков он не издавал, только искорки, мерцавшие по контурам его фигуры, слегка потрескивали. Я даже не знал, видит ли он меня или нет, а если видит, то чем — ничего похожего на глаза у него на голове не просматривалось. Но все-таки мне было легче увидеть такого пришельца, чем тех, которых рисовали в комиксах, то есть всяких там жутких осьминогов и шестиглазов. А так что-то вроде здоровенного манекена.

Спустя еще несколько секунд зеленоватое сияние, исходившее от черной фигуры, стало ярче. При этом, правда, искорки, потрескивавшие на ней, не стали длиннее, но зато я обнаружил, что по левую руку от меня стоит мисс Уильямс, а по правую — Роджерсы.

Я наконец-то рискнул посмотреть себе под ноги и обнаружил, что ни земли, ни пола нет. Мы стояли на пустоте, но никуда не проваливались. У всех были испуганные, ничего не понимающие лица. Не уверен, что вокруг нас был воздух, а не вакуум, потому что Клара все время открывала рот, пытаясь что-то сказать, но ничего слышно не было. И при этом мы были живы и несомненно чем-то дышали!

Холод, исходивший изнутри нас, все еще ощущался, но уже меньше, его парализующее, сковывающее действие ослабело. Я даже почувствовал, что могу повернуть голову. Едва я это осуществил, как в ужасе отвернулся: там, за нашей спиной, стояло множество таких же фигур, как та, что высилась спереди. Но и это было не последним сюрпризом. Когда я повернул голову и поглядел на первого пришельца, то увидел, что немного позади него стоят плечом к плечу точно такие же. А поглядев вправо и влево, я убедился, что мы окружены сплошным кольцом из девятифутовых одинаковых безликих фигур, испускающих зеленые искорки.

Неожиданно включился в работу мой нос, который до этого ничего не чуял. И запах, который он уловил, был не самый приятный. Несло сероводородом, словно от тухлого яйца. Но не столь сильно, чтобы можно было задохнуться. Джерри Каррачиола, с которым я имел несчастье проживать в летнем лагере, умел подпортить воздух и покрепче.

В следующую секунду я чуть не умер от страха. Потому что услышал Голос. Низкий, тяжелый, раскатистый бас. При этом ни у одного из пришельцев не прорезался рот на морде, не изменилась поза. Но я отчего-то не сомневался, что говорит тот, главный, стоящий непосредственно перед нами. Больше всего поразило, что он заговорил не на каком-то неизвестном науке языке, а на английском. Только голос звучал не в ушах, а прямо в мозгу. Телепатия!

— Следуйте за мной, леди и джентльмены!

Я даже подумал, что следующей фразой будет что-нибудь вроде: «Welcome to Hell!» — «Добро пожаловать в Ад!»

Но верзила просто двинулся мимо нас, бесшумно переставляя огромные ноги. Даже Милтон Роджерс, который имел рост далеко за шесть футов, мог бы спокойно пройти под вытянутой рукой этого великана. Все остальные перестроились в две шеренги, и мы гуськом пошли следом за главным верзилой между двумя стенами из мрачных фигур. Страх и полное безволие сковали меня. Что эти громилы с нами сделают? Посадят в клетку и увезут в зоопарк? Будут эксперименты проводить, как на кроликах или мышах?

Но сделать ничего нельзя. Слишком уж это высокая цивилизация. Хотя бы по росту.

Совершенно неожиданно я обнаружил, что строй инопланетян исчез, остался только тот, что шагал впереди. А вокруг нас возникла из ничего полупрозрачная голубоватая труба, свитая из голубоватых «нитей», очень похожих на электрические искры, только невероятно длинных и закрученных в спираль.

Где-то далеко впереди эта витая труба упиралась в некое оранжево-алое сверкающее сооружение, очень похожее на летающую тарелку, висевшую посреди абсолютной черноты, где никаких звезд и планет не наблюдалось. А труба понемногу сужалась. Мне даже показалось, что верзила сейчас вынужден будет согнуться. Но я не угадал, он не согнулся, а полетел головой вперед. Следом за ним полетел Милтон Роджерс, потом — его жена, потом — я, а позади всех — Тина Уильямс. Причем летели мы не прямо, а по спирали, точно следуя по направлению витков голубых «нитей». У меня закружилась голова, и я только успел подумать, что мы вот-вот расшибемся о летающую тарелку.

Но этого не произошло. Верзила-инопланетянин, не сбавляя скорости, вкрутился в борт тарелки и исчез в нем. Точно так же ввинтились в тарелку и Роджерсы. И я, когда до меня дошла очередь, никакого удара или толчка не ощутил, только в глазах что-то сверкнуло, хоть я их и зажмурил.

Открыв глаза, я обнаружил, что мы, все четверо, находимся в странной полукруглой комнате. То есть одна стена была плоская, а другая полукругом, и в комнате было только два угла. Вдоль полукруглой стены располагались четыре кресла, похожих не то на самолетные, не то на зубоврачебные. На плоской стене находился какой-то черный куб с ребром примерно в один фут. В креслах сидели мы, земляне, а под черным кубом стоял, положив на него руки, гигант инопланетянин. Он не поворачивал никаких выключателей, не нажимал кнопок, да на кубе ничего и не было. Откуда-то из середины обращенной к нам грани куба выбросились четыре тонкие голубые «нити» или луча, которые стали быстро закручиваться в тонкую спираль.